Дождь.
Наверняка, ни души
в аллеях.
Дрожь
поверхности луж,
сердечной глуши
что одолеет.
Нож
молнии в посоленный мякоть
персти
В ковш
грома собраны
отзвуки вести.
Капли
стригут время
с искусностью брадобрея.
Как мне
шагать с теми,
кто чуть добрее.
Что ж,
ни нити сухой,
ни волокна,
ни жилы.
Так дож,
казненный, со дна
глядит живо.
Ложь
можно разглядывать из окна,
примерять аршины,
Но как бескровно
тронуть
ее рукой,
Словно
во сне тонуть
будет другой, -
Кто вхож
под кров к ней, -
все еще живы.
Ползешь
по лествице дней, -
во тьму ли, к свету? -
Как найдешь
на ней
видимую примету.
Тишина.
Дождь окончен.
Покойны лужи, -
Ни одна
трепетать не хочет,
как эти души.
Пелена
застит ночи
ока около
глуше, глуше.
Лето белое пей до дна, -
чашу сокола, -
ну же !
Дома, наперво,
омой быль
со сбитых подошв.
Набело
облачались вы ль,
Сударь, и что же?!
Саваном
поперек кухни
сохнут крылья.
Славно нам,
э - эх, ухнем, -
что виснешь, выя.
Тут - ни души,
кроме
одной
твоей.
Свет потуши,
да не
вой
тьму одолей.
Выпотроши
гной,
засохший в пазухах дней.
Душа, в душной тиши -
пой -
слезоньки лей.
июль 1995