Жила-была Дюймовочка, смешная и нелепая,
Слегка голубоглазая, а может быть, и нет.
Такая дуся, крошечка - простая, незаметная!
У всех бывали праздники, а ей - один совет:
Сиди в углу - не рыпайся, не мучайся вопросами,
Не жди от жизни пряников, не путай божий дар.
Почисти зубы, вымойся, над кухонными досками
Склонись пониже, будто бы, легла ты на алтарь.
Грустила так Дюймовочка, однажды над вязанием,
Наматывая сопельки на маленький кулак.
Поплакала немножечко: а где же предсказание,
Которое, иголкою, давно сидит в мозгах?
Где эльфы шизокрылые и ласточки беспечные,
Где феи, обнаглевшие в маразме дураков?
Доколе, я в унынии, с мечтою бесконечною,
Сидеть должна, вспотевшая от праведных трудов?
Закинула плетение и вылетела в форточку,
Ничуть не покалечилась - жила невысоко.
Пилила без сомнения, во рту - орехов горсточка,
Вокруг сугробы лесенкой, ну, что же – мир таков.
Пока под снегопадами, заваленная хлопьями,
Она в овраги глыбкие ныряла с головой,
Босые и убогие, крутые и пологие,
За нею устремилися в походе за мечтой.
Чу! Снег по лесу частому, дремучему, ужасному,
Под полозом, тихонечко, но всё-таки, скрипит!
Лошадка мохноногая, красивая, безрогая,
В попоне с красной кисточкой, торопится, бежит!
В санях Мечты счастливые, весёлые, сопливые,
Тулупами согретые, раскинувшись, лежат.
Воробушки игривые, как детки сиротливые
На праздник приодетые - подарки теребят.
Вот тут-то и Дюймовочка пошире стала в плечиках,
Запрыгала от радости и даже подросла -
Хлопушечки и ложечки, стаканы и подсвечники,
Кобыла не по жалости, а щедро принесла!
Ушли кроты из памяти, слепые, меркантильные
И жабы ненасытные, и майские жуки,
И феи, кем-то занятые, эльфы инфантильные,
Уныния постыдные, мозоли из руки.
Окрепла наша девочка, без крыльев и пупырышек,
С босыми и убогими - надеждами живёт,
Давно людьми подмечено, что клин выходит клинышком,
А если и застрянет где, то хрен с ним. Пусть еб...т.