Широка страна моя родная,
Как блудница добрая Раав.
Там и сям могу купить вина я,
Гривен сто приказчику отдав,
Невзирая на сквозную стужу,
Необжитых улиц полутьму.
Милая обед готовит мужу, -
Я уже не нужен никому.
Телефон спросонок не взорвётся
Трелью однозвучною, пока
Терпкое таврическое солнце
Льётся в зев стеклянного цветка.
В дверь не постучат, и лёд не хрустнет
Под неосторожною стопой,
Лишь слепит окно слезливой грустью
Белый склеротический прибой.
Что-то есть кладбищенское в тесных
Наслоеньях флоры неземной,
В красоте гербариев гротескных,
Что мороз развесил предо мной,
В том, что я другой страны не чаю, -
Вечный прочерк, вечная зима;
Небеса, рисованные чаем,
Тополя, сводящие с ума,
Траурные сёстры Фаэтона -
Ноты запредельной глубины;
Здесь тепло беспутно и бездомно,
А томленья лирики бедны,
Как во мгле трамвая лад кимвальный.
И едва виднеются края
Мира, где единственно реальна
Тайная любимая моя.