Всё это бред,
Бесконечно любимые мои девочки.
Бисерные, цветные фенечки,
И стихи, уже много лет...
А больше ничего нет.
Котёночки мертвые и живые,
Зависящие от гладящих рук,
Моих несравненных подруг,
Которые все уходили,
Но предварительно все убили.
Ведь моя внеочередная смерть —
Зрелище трогательное, стоящее,
Достойное, чтобы быть сокровищем,
Достойное, чтобы смотреть.
Что там — увидеть Париж и умереть!
Какая немыслимая блажь,
Необъятная ложь...
Я хочу это видеть — и ты умрешь,
Хоть сколько угодно плачь.
Я, котёночек, твой палач,
Смирись, подставляй шею,
Я её поцелуем согрею,
Приучая к рукам.
А потом — и взгляда бесплатно не дам.
Плати своей кровью,
Плати своей болью,
Плати мне
За побои любовью,
И может быть, перед смертью,
Под моей плетью,
Тебе будет приятно
Невероятно
Исполнишь во сне
Мечту свою глупую.
А может, и нет.
Я подумаю.