День-ночь. Ночь-день. Вереница дней.
Я засыпаю и просыпаюсь, кажется, что ничего не происходит. А я играю. Играю в жизнь, в дружбу и любовь, в улыбки, в чувства. Я даже в университете играю. Надеваю белый халат и играю в химика- нефтегазовика. Я играю и мне неуютно. Знаете, так неуютно, как бывает, когда ты ждешь кого-то в кафе и сидишь один. Даже самому уверенному человеку на свете наверняка знакомо это чувство ужасного одиночества перед толпой. В такие моменты хочется зарыться в сумку, или читать, не важно, что, пусть это будет даже чек из автомата,в который ты положила деньги на счет. Хочется опустить глаза и сделать ужасно занятой вид. Играть.
В 16 хотелось быть ужасно взрослой. Обязательно на каблуках и с ярким маникюром. Немножко шлюхой. Немножко милой. Что-нибудь среднее. Хотелось напиваться Henessy из папиного бара и нюхать кокаин. И обязательно через стодоллоровую бумажку, придерживая одну ноздрю наманикюренным пальчиком с кольцом BVLGARI. Хотелось дружить по-настоящему. И обязательно жить одной. Чтобы мама больше не говорила, что волнуется, а папа перестал контролировать учебу. И я им доказывала, что я уже взрослая и смогу. Я вообще всю жизнь кому-то что-то доказывала. Эдакий маленький борец за справедливость. Только справедливость у меня всегда была своя. Личная.
А сейчас все по-другому. Я научилась со вкусом одеваться и правильно краситься. Я уже не мечтаю о принцах и тем более не желаю нюхать кокаин. Мне хочется быть строгой и справедливой. Я живу одна и, в общем-то, мне это нравится, но иногда скучаю по маминому волнению и папиному контролю. Я уже не покупаю пластмассовые сережки, а бережно откладываю деньги на Swarovski и Valentino. Но что неизменно, так это то, что я постоянно борюсь. Наверное, потому и жива до сих пор, что не смотря на синяки и ссадины не перестаю упорно идти вперед.
Ну ладно, ладно. Бывают, конечно, сбои. Мои принципы -железо, но оно ржавеет.