Чуть до стекла лишь достаёт,
и, всё-таки, она - стучится.
Единой линией - ключицы,
вовнутрь вобранный живот,
и рафаэлевская шея.
Руки, бровей и рта - излом.
Ладонью, а не кулаком,
она, от холода слабея,
стучится в мой полночный дом.
Но обломить её - не смей.
И даже - от прикосновенья
она с тобой сольётся тенью,
лишившись лёгкости своей.