Меня спросили, почему так странно,
Что мой лирический герой – мужчина?
И наспех сочинять пришлось причину,
И путаться, и говорить туманно.
Всё много проще: с самых юных лет,
Когда ещё я не училась в школе,
Играя, я примеривала роли,
А не варила кукольный обед.
Я не любила шить для томных фей
Воздушные оборчатые платья.
Меня влекло к совсем иным занятьям
С душою романтической моей.
Мне нравились сперва герои драк
И прежних войн, и войн едва забытых –
Я примеряла их мундир, пробитый
Смертельной сталью яростных атак.
Зачем мне шарм их позабытых жён,
Почти не покидающих кулисы?
Я не хотела быть Мари Мишон –
Я примеряла шпагу Арамиса.
Менялись вкусы, и менялся тон –
Блеск шпаги не померк, но примелькался,
И д,Артаньян всё чаще оставлялся
Или переносился на потом.
Я начала ценить уже не руку,
Уверенно набитую в бою,
И новый персонаж в игру мою
Вошёл, а д,Артаньян сместился с круга.
Но снова маска на лице моём
Принадлежит не компаньонке Евы –
Величия картонной королевы,
Увы, ни он, ни я не признаём.
Я представляю город фонарей,
В тумане неизменном растворённых
Мечтатель с Бейкер-стрит то в грёзах сонных,
То в бешеной энергии своей.
Но пол его бесспорен, и опять,
Листая эту для подростков сказку,
Отваги маску, благородства маску
Я на себя пытаюсь примерять.
Я театральной слабости своей
Преодолеть уже и не пытаюсь.
Но может быть, я лицемерю, каясь?
И слабость делает меня сильней?
Возможно, я не те читала книжки,
Возможно, я читала их не так,
Возможно, что мои друзья – мальчишки
Привили мне кровавый вкус атак,
А может быть, во мне сидит тоска
По ныне переведшейся породе.
Вот ведь, в штанах, и с папиросой вроде,
И плечи широки, а талия узка.
Ну чем бы не мужчина? А вот нет!
Пусть в ерунде, но с маскою несходство.
То трусость, то стяжательство, то скотство
Проглянет – и уродует портрет.
Вот всё и не решусь, простясь со сказкой,
Оставить эту странную игру.
Вдруг я увижу пустоту под маской,
Когда мужчиной в женщине умру?