Как жить под лунным тяготеньем,
Луной изъятым на съеденье
от стада медленного, - тенью,
взлетевшей ввысь ночного бденья,
чтоб тяготиться беспредельно,
покуда кровь из вен растенья
ни выйдет вся.
Иона – в чреве полуночном,
блистающем во тьме порочно,
плывущем через ночь, над ночью, -
так плавает душа и хочет
тепла найти, но темень прочит
лишь ночь одну, коль тело – в клочья.
Шар поднялся,
сиятельный. Иона дремлет,
его – хрусталь луны объемлет,
он отнят от земли затем ли,
чтоб ночь познать – в себе, над теми,
кто там, внизу, постели стелют,
ночь различая еле – еле,
в себе нося, -
в себе вскормив её, чужую,
такую же, как мир, большую –
ложатся в простыни ошуюю.
Иона плачет, - не дышу я,
как ночь не дышит, если чует,
что на востоке свет ночует –
уж занялся.
Луна – царит, Иона – плачет.
Взойдёт заря – переиначит
цвета, - что тут рассудок значит,
его тщета – позор – оплачен, -
проснусь искупленным, иначе
зачем луной пророк охвачен -
принять нельзя, -
там свет молчит, немой, холодный
в пространстве ночи полноводной, -
в неё упрёшься костью лобной, -
и сокрушится камень пробный
над пастбищем пустым, неплодным, -
ни агнца рядышком. Свободным
Иона взят.
Но вот, утробу раздвигая,
натужилась луна нагая,
и светом в океан стекает.
Луна Иону выпускает, -
течёт Иона, прорекая,
ночное царство низлагает,
сюда скользя.
1997