Поступью легкой по бренному миру
Ей суждено побродить.
Юмор ее так похож на сатиру,
Что может слегка зацепить.
Обиду, уж если ты в этом уверен,
Она нанесла не со зла.
Ведь сердце ее было вырвано Зверем,
И боль до сих пор не прошла.
Остыла обида и горечь утраты,
Но память коварно хранит -
Все чувства и полные счастья закаты,
Как тело уютом манит.
Ей снятся ночами знакомые лица,
И скверы знакомых дворов,
А память заставит глаза серебриться,
Напомнив беседы без слов.
Она отдавалась всем любящем сердцем,
Раскрыв без остатка, себя.
Он не был уродом, не был извращенцем,
Ему были ближе друзья.
Ночные попойки, став образом жизни,
Она все терпела, мирясь.
Он злился, услышав об алкоголизме,
И тряс кулаками, грозясь.
Терпенье ее расширяло границы
И в сердце хранило любовь.
Круги синяков по бокам поясницы,
На платье запекшая кровь.
Однажды проснувшись от огненной боли,
Руками, схватившись за грудь,
Она отреклась от предложенной роли,
А он не пытался вернуть.
Лишь месяц спустя, распрощавшись с запоем,
Поняв, что остался один,
Он долго под дверью пугал своим воем,
Был мерзок и неотразим.
С тех пор у нее на мужчин нет влеченья,
Немного на женщин и … нет только на них.
Не скоро пройдет у нее отвращение,
И долго пугать будет слово Жених.