Он любит,
впервые так сильно за 20 лет,
а она все какие-то глупые стены возводит,
аж сил нет.
Боится его к себе подпустить,
а он стучит в закрытые двери
и ищет запасной вход,
ей не надоедает постоянно грустить,
а он вечером воет зверем
от её сообщений,
в которых боль.
Она обнимает всегда его со спины,
так что сердце его замирает
и он оборачивается её обнять.
Так ласково и бесстрашно она смотрит
в его глаза, что внутри него
растекается маслом её красота,
и та одна-единственная слеза
вечно снится ему по утрам.
Всегда подкрадывается как лиса,
и удивив его новой улыбкой
обращается в незримую тишину у окна.
Так бы и стоял с ней вечно молча,
только бы она не уходила,
откидывала волосы с плеча,
глубоко дышала;
и всегда поворачивалась к нему,
взглядом разъедая и пепеля,
пальцами по парте требовательно стуча,
угрожая по мелочам,
да так, что нравилось самому.
Кто же знал, что она станет
такой родной?
что восхищаться её красотой-
станет как ритуал,
неотрывно глядеть в глаза,
никогда не угадывать финал,
смеяться, и думать:
"как же я раньше не замечал?
И почему я влюбился в нее,
за что?
почему ей от этого нехорошо?"
она так серьезно грусна,
взгляд равнодушием полон сполна.
В её жизни, в её 18 была любовь,
и наверняка не одна,
она старше самой себя,
она давно не девчонка,
и кому-то уже не жена,
она просто очаровала его,
не сразу, а погодя,
как по плану выловила рыбку из пруда.
На ней тысячи масок,
ищи-раскопай где есть и вправду она,
где она беспомощно нага,
бьет бокалы для вина,
где она как все: в кого-то влюблена,
где она безхитростна-
с пустым руковом без козыря,
и поясом без ножа,
где она не дыша,
в одиночестве навсегда.
Он её беззаветно любит,
она тешит его новой надеждой,
с барского плеча,
но она не так горда,
как показывает всегда.
Хотя она и хрупка,
но с характером сложно спорить
и ему никогда не удавалось
её осечь, оспорить,
да и боялся её потерять.
Она ему все отдавала,
чего бы он не пожелал,
часами могла его ждать,
как будто бы и любила,
и всегда была рада,
и если захочешь-рядом,
и берегла, не ревновала когда надо,
хотя его и при себе держала,
и сладостно целовала,
но никогда не принадлежала,
как бы крепко не обнимала,
будто для другого себя берегла.
24 декабря 2009г.