автор Феликс Цыганенко http://www.proza.ru/avtor/feliksik
Порт Архангельск, это не только район Бакарица с грузами на Арктику и контейнерный терминал Экономия. А в первую очередь - причалы многочисленных лесозаводов, где пилят, сушат и грузят на суда экспортный лес. Местные жители гордились старейшим в России портом. И в самом деле, длина причальных линий Архангельска вполне совместима с крупнейшими портами Европы.
Прибывший после бункеровки с Мурманска дизель-электроход «Куйбышевгэс» заканчивал пребывание в гостеприимном Архангельске. Пиломатериалами загрузились на порт Бари, что в далёкой Италии. Кто не желал добираться в город, посещали единственный в старинном портовом районе Архангельска, Соломбале, ресторан «Якорь». Это питейное заведение в бревенчатом домике, сродни району со старыми деревянными строениями. «Якорь», конечно, не шикарный с деликатесными блюдами архангельский ресторан «Юбилейный». Однако, памятный не одному поколению мореплавателей, как чисто морское заведение с царившей тут соответствующей обстановкой.
Володя Кондратенко, старший моторист «Куйбышевгэса» - на редкость застенчивый и очень домашний человек. Не любил он застолья и шумные компании, а каждую копеечку, как та пчёлка, тащил в дом, «детишкам на молочишко». А их у него четверо, какие уж тут рестораны? Так, если только бутылочку на троих, да в каюте, «под подушкой». Боялся не столько глаз командирских, как наветов молодой жене, что выше своего худощавого супруга на полголовы. Поговаривали, что у Галины непростой характер. Тем не менее, Кондратенко не был замечен в небрачных связях, признавая лишь свою грозную половину. Бесспорно, кто в этой семье глава и Володя безропотно тому подчинялся.
Не все моряки, особенно молодёжь, правильно понимали линию поведения Кондратенко, несправедливо считая его скуповатым и нелюдимым. Такая преданность супруге после двенадцати лет совместной жизни, да при морской специфике работы, вызывала подозрение и нездоровые разговоры.
Во время перекура на палубе юта, матрос Жадан обнародовал коллегам свою версию:
- Я слышал, что моторист боится женщин по причине возможных последствий и перспективы посещения вендиспансера.
- Да ерунда это всё, я давно знаю Володю. Галку он любит со школьной скамьи, а имея четверых детей, не до ресторанов. Многодетный отец - не тебе чета, гулящая твоя душа, - возразил матросу боцман Беспалов.
- Проверить бы нашего «Ромео» в Архангельске, - загадочно улыбался матрос Самарцев, известный на судне специалист по женским вопросам...
Поздним вечером, готовый к выходу в загранрейс «Куйбышевгэс» замер в ожидании комиссии КПП: таможенников и пограничников. Вскоре, первый помощник капитана (помполит) Резниченко-Габор объявил о прибытии на борт властей. Кроме вахты, все разошлись по каютам. Наряд молоденьких солдат в чистой, отутюженной зелёной форме проверял судовые помещения. Они хорошо подготовлены, знали службу, а наградой за бдительность мог явиться внеочередной отпуск. Такая удача и посетила сержанта Ковальчука.
Вежливо постучав в каюту старшего моториста Кондратенко и не услышав ответ, он открыл дверь. Сержант потом рассказывал сослуживцам, что увиденная картина была достойна популярного журнала для мужчин - «Плейбой». Эта красивая продукция фирменной полиграфии строжайше запрещалась к ввозу в СССР. Журналы с аппетитными красотками на страницах бдительные пограничники или таможенники при случае конфисковали у моряков, как вредную идеологическую продукцию.
Увидев спящую, облачённую в тельняшку молодую женщину на диванчике, бравый пограничник замер. Как опытный охотник за куковавшей дичью, когда та замолкала. Налюбовавшись редкой картиной, достойной кисти Рембрандта и тяжко вздохнув, Ковальчук вспомнил о службе. Очнувшись, он вызвал офицера. ЧП на судне! На борту судна, уходящего в загранрейс, по сути на госгранице, обнаружен посторонний человек!
- Чья каюта? - взревел командным голосом капитан пограничных войск.
- Старшего моториста Кондратенко, - удивился подоспевший и растерянный второй механик Ларичев, - но он с утра на вахте в машинном отделении. Да и последние сутки находился на борту.
- Разберёмся! - рявкнул порозовевший от гнева, слуга государев, - вызвать хозяина каюты!
От грозного крика девушка проснулась. Не понимая, что с ней случилось и где находится, молодая женщина навзрыд плакала, испуганно прячась под одеяло.
Поднявшись с машинного отделения, Володя Кондратенко недоуменно уставился на симпатичную белокурую девушку. Каким образом она оказалась в его каюте, кутаясь под одеялом на его законном диванчике? Открыв рот, моторист бесконечно повторял:
- Клянусь - не моя рыбка! Это провокация!
Закутанную в одеяло «Мата Хари», воины поместили в армейский джип и увезли разбираться в свой департамент. Тем самым, доказав беспечным морякам, что граница на замке. Больше всех возмущалась судовой врач, старая дева Зинаида Ляхова:
- Вот тебе и добропорядочный семьянин. Кто бы мог подумать?
Однако, картина вскоре прояснилась - моряки вспомнили матроса Самарцева. Это он обещал проверить на моральную устойчивость семейного моториста Кондратенко. Дима Самарцев, которому коллеги устроили допрос с пристрастием, честно признался в содеянном и слёзно покаялся. Да, «мероприятие» с дамой организовал и провёл именно он. Воспользовался матрос тем, что девушки из Соломбалы - не только особой северной красоты, а и добродушны, любят моряков и за ними - хоть на край света!
Вот и Ева поверила Самарцеву - обещал ведь поводить с экскурсией по судну. Но в каюте, под морские байки, щедро угощал девушку коньяком «Наполеон». А когда Ева ослабела от крепкого напитка, подарил девушке тельняшку и пристроил отдохнуть... в каюте старшего моториста Кондратенко. В то время как образцовый семьянин носился по машинному отделению, готовя судно к отходу. Таким образом Самарцев подставил и девушку, и безвинного многодетного отца Кондратенко, за что матросы наказали коллегу по своему, по моряцки...
Чтобы успокоить пограничников, капитан судна Герольд Лямин обещал разобраться с Кондратенко. Как не выкручивался старший моторист, а выговор таки схлопотал, тем самым автоматически лишился квартальной премии. Правда с формулировкой: «Потеря бдительности», что несколько успокоило семейного человека. Ибо Володя более всего боялся репрессий со стороны спутницы жизни. Не дай Бог, сообщат по «доброте душевной»...