минуя юных анимешниц,
в кармане руку утопив,
я провожу ноябрь месяц,
зверинец некий посетив.
чужой размер стихотворенья —
пустой вольер. саднила память,
и нападала сила тренья
на плечи спрятавший орнамент —
с тревожным веером павлина,
с глазами древней игуаны.
так речь была чужой и главной,
мы были молоком с малиной,
друг друга пили из ладоней
друг друга, пили до потери,
до неба в дыме благовоний,
до дна, похитившего берег.
осталась лишь татуировка,
но под рубашкой не видна.
в стакане плещет газировка,
её шипение без дна.
плечо стираешь полотенцем,
и снять бы кожу, словно марку, —
она теперь свидетель детства,
как городские зоопарки.