Стихи обо всем
ПОД СЕНЬЮ ЗАКХЕЕВОЙ
Мой дом открыт для всех, кто входит и выходит,
Кому не выдают билет в один конец,
Заблудшая душа по коридорам бродит,
Где обретет уют очередной гонец.
Тут мягкая постель и свечи у иконы,
И тихая вода, и вечность в зеркалах,
Мой дом согрет теплом, он освящен покоем
И никакой сюда не проникает страх.
Понятно от чего вестей я опасаюсь,
Вернее, не вестей — того, что после них,
Я здесь под сенью стен от новостей спасаюсь
И проворонил много спасителей своих.
Мой голубь от земель с оливковою ветвью,
Надеюсь, что не все я в жизни упустил,
Предвестник перемен и обновленья света,
Я буду ждать тебя покуда станет сил.
И тройки за углом зальются бубенцами,
Их звон уж тем хорош, что это не набат,
Я здесь не за стеной, мы все под Небесами,
И всякая гора кому-то — Арарат.
МОЛЧАНИЕ
На островах Архипелаг Свечи,
Покрытых пеплом
И засохшей грязью
Витает идиотское - "Молчи!"
И я молчу.
Многозначимо.
Страстно.
Планета воска сумасшедших пчел
Не может не гореть,
Но страшно!
Страшно!
И догорает.
И теряет счет
Сгоревшим с пользой
Не простой
И разной.
И тем, что ночью,
Как-то невпопад
Чуть вспыхнули, но что-то помешало
- "Мерси, мадам, молчанью очень рад,
его как-раз нам крайне не хватало."
Многозначимость тишины в ушах.
На венах бритва.
Тетива на взводе.
Как-будто нужно
Через час решать.
Как-будто поезд
Через час уходит.
Да что там поезд...
Поезд ерунда!
Уходит жизнь,
Стекает наземь воском .
В Архипелаге звездная вода ,
А под водой утопленники - звезды.
ЛИВЕНЬ
Разлогие мышиные кусты
Меняют цвет и отблеск непогоды
Уже скользит по краю небосвода,
Но все еще урочища пусты.
А скоро грянет так, что задрожит,
Зальется мир и пузыри на лужах
Под бурею встревоженно закружат,
И лопнут тут же, мига не прожив.
И вздыбленные лапы тополей
Стараться будут за чердак схватиться,
Надеясь, что возможно защититься
Под этим Небом силою своей.
И вот потоки хлынут на поля.
Куда уж непорочнее зачатья...
Секрет начала за седьмой печатью -
Всего лишь Дождь и ждущая Земля .
НОВЫЙ ГОД В АЭРОПОРТУ ГОРОДА МЕХИКО
Давай, Василий, выпьем за удачу!
Какое, право, имя у тебя ...
Не ровен час сейчас, гляди, заплачу
Под Новый год за жизнь и за ребят .
Ну что ты смотришь взглядом спаниэля?!
Хоть песню спой для праздника души,
А то давай, потерянный земеля,
Посуду станем на столе крушить!
Ты видишь, стрелка забралась на стрелку?
Постельной сценой начат новый век .
Оставь себе стакан на опохмелку,
Бди о грядущем, русский человек!
Кому везёт мы, слава Богу, знаем ,
Вот ты алкаш, а значит я - дурак,
Поспеднее сегодня пропиваем,
Потерян стыд, так пропади и страх!
Яви мне, Боже, знак, чтоб проще было верить,
Сойди сейчас с Небес для сына твоего,
Я тут уже давно, уставившись на двери,
Чего-то очень жду. Хотел бы знать чего...
Конечно, проще жить особо не терзаясь,
Весёлою ходой идти куда пошлют,
Смотреть во весь экран, как где-то у Версаля
Снуёт вокруг колонн экскурсионный люд.
И всё бы ничего, но червячок сомнений,
Да что там «червячок» - огромная змея!
Мне шепчет изнутри, подталкивая к двери,
Наверно и умру на перекрёстке я.
Мой герой одинокий мужчина
Уходящий за шторы Небес.
Не ищите в началах причины,
Тот родился, а этот — воскрес!
Странно путать истоки с концами,
Для слезы нужен повод, а тут -
Уходящий увидится с нами
Там, где вечные люди живут.
Где-то там за сиреневой дымкой,
Вдалеке от предчувствий и фраз
Кто-то умный не спит над машинкой,
Набирая маршруты для нас.
* * *
Забраться на Эльбрус
Боюсь не станет прыти,
Индийских фильмов плоть
Я выносил из снов,
Вот улетает жизнь
Движеньем нераскрытым...
Счастливый идиот
На перепутье слов.
Загнув у сердца шип,
Отгорожусь стихами
От мира, что меня
Не может оттолкнуть,
Познав случайный шик
Криницы и стаканов,
Шагаю не в могилу,
А в изменений суть.
Задумчивый косарь
Сметает листья клёнов,
Тех самых, что никто
Из живших не садил.
Он видел чудеса,
Красивый и влюблённый,
И именно за ним
Спаситель приходил.
Мгновенья красят сталь
Во цвет потусторонний,
Слагают мыслей взлёт,
Которых свет не знал.
Я над кострищем стал
Душою перелётной
С известьем, что скелет
Из шкафа навздыхал.
* * *
За что, скажи, любить тебя, реальность?
Сплетитесь мачты, матчи и мечты.
Суть естества - в способности на крайность,
Грусть бытия - в обрядах суеты.
Смирить рубахой нищету артиста.
Из ржи да в пропасть, что это со мной?
Ушедший день - соната Франца Листа.
Ушедших лет невыносимый строй.
Кто на пять футов выше перегноя?
Что на полжизни глубже в зеркалах?
Старуха в ризе литры мира гонит,
В глазах младенцев поселяя страх.
Пролей, Макарыч, слезы на берёзу,
Кусты калины красны и просты,
Но караси повыпивали плёсы
И гильзы в ряд неровностью версты.
По косогорам - нищета по норам
И вёсел скрип над промыслом ремёсл,
И почему-то очень дорог порох,
Святцы геройских и закатных звёзд.
Отдать лесам, что не украли лисы,
Поставить в парус корабельный брус,
Нужду артиста выгнать за кулисы,
Ужели я когда-нибудь проснусь?!
LIMICOLA
Спасите меня, я навеки осел на болоте
И хвалю его в силу своих умудрённых седин,
Что особенно стыдно, я, вобщем , ребята, не против
Воспевать эту клюкву меж сизых и прелых осин.
До чего я дошел - рассказал сам себе об искусстве:
Ах, как очень красиво тут воет предутренний волк!
И деру до крови узелки комариных укусов,
Что включают мне память, пока я совсем не умолк.
Верните мне всё! Я хочу, чтобы было, как прежде,
Чтобы радость, как радость была и печаль, как печаль,
Чтобы женщину звали Любовь или, скажем, Надежда
И мелькнула вдали, наконец, её синяя шаль.
Но, слоняясь болотом, ловлю убегающий призрак.
Кто сказал, что движение - жизнь? Ну уж точно - не я!
Я в топи отсидел основной отличительный признак,
Вот и льется потоком безликая галиматья.
;;;;;;;;;;;;;;;;;;;;;;;;;;;;;;;;;;;;;;;;;;;;;;;;;;;;;;;;
CИБИРСКИЙ ЯЗЫК
(размышления над книгой «120 философов» )
Я изучаю сибирский язык
С лопатой и авторучкой,
Кому-то не нравится, а я привык
Переводить с русского на русский.
В нашей
эатрушенной
белым
бездушием
школе
Я
изувечу,
истрачу
на
умные
речи
мозги.
Вешаться
русским
сподручнее
на
колокольнях.
А утопиться -
- в криницах,
да
так,
чтоб
полгода - круги!
Я изучаю сибирский язык,
Плету узелки из нитей,
Строгий двадцатилетний старик
Верит, что он мой учитель.
Наука
ненужная
кашлем
простуженным
ляжет
на
душу.
Оценки
расставят,
согласно
уставов,
аршины
земли.
Рябина
с
осиною,
выгнувшись
спинами,
выберут
лучших.
Вот
парта
пустая
и
перья
летают -
- двоих
унесли!
Я изучаю сибирскую речь,
Омут родных вопросов
И ни к чему здесь словесная течь
Ста двадцати философов.
День прожит голодно и глупо,
Ни тонн металла, ни строки,
А было...
- Баянист завклубом!
Анискин.
Свадьбы.
Мужики.
Любовь и голуби.
Рассветы.
То Юркины.
То - над страной.
Дымок над пашней.
Старт ракеты.
Весна над заводской трубой.
Мой первый галстук.
Проходная.
Младенец на руках врача .
Кнут и улыбка Будулая.
Бревно и кепка Ильича...
Долой слезу! Снимите лапти!
Не та Рассея уж, не та!
Тот паровоз погиб на старте,
Его сгубила простота.
Подать великую идею!
До сдвига думать в голове.
Славяне, Родина тупеет!
Границы движутся к Москве!
Пророка нет ! Куда же дальше?
С КОГО и ЧТО теперь писать?
Но человек рождён для фальши.
Чего вам, барынька, подать?
Стишочков? Одолела скука?
О чём сонетик вам сплести?
Может, о том, как голодуха
Нас вдохновляет чушь нести?
Минутку, милая, - спроворю,
Я постоянно на сносях,
Готов родить для вас хоть вора,
Хоть полуправду на костях.
День прожит голодно и глупо.
Ни тонн металла, ни строки.
И всё толочут воду в ступах
В лаптях и лаврах мужики.
УХОДЯЩИЙ
Седой человек безмолвно
Глядит мимо нас и предметов.
Глядит отрешенно, словно
Уже не на свете этом.
Давно отгремели драки,
И отошли проблемы,
И не осталось страху,
И примирён со всеми.
А раньше, случалось, трусил,
Да так, что аж сердце стыло,
Затем затянуло грустью,
Забылось... - и отпустило.
И мысли освободились
От страсти делиться ими,
Да постепенно свились
В одну... ну и леший с ними...
Да всё ж иногда взыграют,
Смешные для окружающих -
Иголка скользит по краю
Пластинки долгоиграющей.
Он в Бога почти поверил,
Пройдя года атеизма:
Сейчас вот откроют двери -
И что-то там есть за тризной!
Ах, если бы окончательно
Прикончить своё неверие,
Всё бы тогда замечательно,
Значит, спастись — поверить?!
Тогда уходить не страшно,
Тогда не глядел бы тупо
В закат, сквозь прохожих важных,
Решил — сомневаться глупо.
Зачем сомневаться, если
Для нашей бессмертной мысли
Дана бесконечность выси,
Как знак бесконечной жизни!
Ведь всё в самом деле просто:
Мир светел и так устроен,
Что есть в нем потребность роста,
Вот этим и стал покоен.
Тут высшая справедливость,
Как Иисус на троне!
С усталостью проявилась
Способность шагать вне строя.
А ещё он любить научился,
Хоть трудно далась наука,
Но поздно сие случилось,
Вернуть бы назад старуху...
Она накануне снилась,
Свидание назначала:
Иди уже, сделай милость,
Души, ведь, в тебе не чаю...
Седой человек безмолвно
Глядит мимо нас и предметов.
Ему уже многое можно,
Его почти нет на свете.
;;;;;;;;;;;;;;;;;;;;;;;;;;;;;;;;;;;;;;;;;;;;;;;;;;;;;;;;;;;
Если умом нельзя понять Россию,
То как же с ним я к ВЕРЕ подойду?!
МОЙ СКИТ
Мой скит с океаном внутри
Мне дан для познания вечности,
Удобно и просто — сиди и смотри
От койки и до бесконечности.
В моём океане смешалась вода
Всех проявлений физических,
Он был, есть и, думаю, будет всегда,
Мой Тихий и мой Атлантический.
Аккустика сточной пустой трубы
Логос низводит до мата,
Мы не прорабы и не рабы,
Мы — жертвы духовной растраты.
Первые люди новой поры
Сомнений плетём соцветия,
Вошла ли Хозяйка Медной Горы
В третье тысячелетие?!
Собаки Павлова у груды костей,
Брошенной древним киником,
Ценители линий и тонкостей,
С мечтами ценою в гривенник.
Вот так и сижу — один из толпы,
По будущему тоскую,
В трубе — голоса, в душе — следы,
От океана дует.
Мой бледнолиций брат гипсовый бюст Платона
Из шкафа строго смотрит, наклонясь,
А в океане рыба-солнце тонет
И ей плевать на бюст и на меня!
НИКОЛАЮ РУБЦОВУ
Из села я, конечно же, из села!
Где в колокольцах лето.
Где далью степь в ковыли звала
Местных поэтов.
Где переспелые зёрна пшениц
Сыпать и сыпать,
И захолустную звёздность криниц
Миром не выпить.
Где в прилепившейся к липам избе
Ставнею красной
Жил славный мастер резьбы по судьбе
Хлопцев вихрастых:
Библиотекарь из сельских парней
Правил нас в люди.
Всё от него, что сегодня во мне
Светлого будет.
;;;;;;;;;;;;;;;;;;;;;;;;;;;;;;;;;;;;;;;;;;;;;;;;;
Рядом собака кружит за хвостом,
Я провожаю лето,
Ставлю силки под каждым кустом
Из паутин и света.
Советую лето ловить на росу,
Чур, осторожно.
Только в сентябрском умытом лесу
Это возможно.
;;;;;;;;;;;;;;;;;;;;;;;;;;;;;;;;;;;;;;;;;;;;;;;;;;
Привет! Так хочется любви,
Смотри, как запылали над миром небеса,
Рассвет меняет цвет, как можешь назови
Такие вот простые земные чудеса.
Сейчас меня спроси какой сегодня день...
Я просто ослеплён явившимся предчувствьем
И вот собрал в горсти подвявшую сирень,
Которая так славно подчеркивает чувства.
Клянусь, не ожидал сегодня от Небес,
Всё слякоть за окном последние недели,
Меня то ангел вёл, то снова путал бес,
Они имели всё, что от меня хотели.
Сегодня всех люблю и каждому воздам,
В теснинах тает грусть, пропавшая в ночи,
Я предлагаю мир, который сам создал,
Закройся тихо в нём и брось в окно ключи.
* * *
Был низкий старт, а грезилось почета,
Вот и играл Емелю Пугачева
В театре том, что лесом у дорог.
Злодейский фарт - на четверти в два счета,
Да не к тому вел сумрачный пролог.
Ни мне греха, ни палачу работы,
Нам не носить сафьяновых сапог.
Но человеку придрекает Бог,
Он, если дал, того уж и держись,
Я написал свой первый монолог,
Чего-то там о золоте и лжи.
Затем — еще, потом роман закончил,
И незаметно пролетали ночи,
И жизнь бурлила радостным ключом,
Среди людей, и там и тут — плечо,
Раз откусив, другого не захочешь,
Простой провинциальный мужичок,
Которые в столицах нипочем,
А по ночам за мной следили очи.
О том, что я их видел, не скажу,
Сижу, бывало, думаю, пишу
И чувствую, как кто-то наблюдает
И всё мое из-за спины читает,
А может и диктует... — это знак?
Такой на этом свете кавардак...
Но авторство вещь спорная, с изьяном,
Так, может быть, не я один — дурак:
Собака воет в унисон баяну?
А тот во тьме (иль свете, тут не ясно,
одно я понял — точно не опасный)
Вдруг передернет, скажет — пустяки!
И, через время, смотришь, не с руки
Себя судить, уж лучше побратимов,
Судьею проще быть со стороны,
Я признавал, что оба мы умны,
Стрела хоть жгла, но пролетала мимо.
Я к ней привык и вел себя беспечно,
Дарил тепло родным и первым встречным,
Нам не дано подолгу слезы лить
И хочется достойно уходить,
Чтобы смотреть потом из глубины
На свой же памятник в углу родной страны,
Если страна квадратная, конечно.
* * *
ВЫСОКОПАРНЫЕ РАЗМЫШЛЕНИЯ НАД БЫВШЕЙ
В УПОТРЕБЛЕНИИ ЖЕВАТЕЛЬНОЙ РЕЗИНКОЙ.
Ходили мы направо и налево,
И на распутье путь не выбирали,
Но знали, что важнее королевы
Её седые вице-адмиралы.
Пусть надписью в названии фрегата,
Лишь вензелем на острие флагштока
Нас настигала высшая награда -
Венец пути! Или кончина срока.
Награда целью! Воспылайте, люди!
Чтоб, вереницей двигаясь по кромке,
Передавать созревшим весть на блюде,
Вновь склеенном из амфорных обломков.
Но вот — зима. И опустились стяги.
И манный снег — отчаяния крохи.
За десять слов немыслимой отваги.
За сорок лет указанной дороги.
N.B. Выпади манна небесная сегодня, она бы очень огорчила дворников.
;;;;;;;;;;;;;;;;;;;;;;;;;;;;;;;;;;;;;;;;;;;;;;;;;;;;
СКОРО
Скоро! Очень, очень, очень скоро
Отзвучат и двинут на погосты
Проходимцы, сволочи и воры
В смутный час ночные наши гости.
Слишком много стало недовольных,
Слишком мало радует картина,
И не в том беда, что подневольны,
Страшно то, что верить нету силы.
Хватит ждать, давайте двигать дальше!
Верю, скоро, очень скоро грянет!
Начинать уже, да чтоб без фальши -
Слишком мало то, что их не станет.
;;;;;;;;;;;;;;;;;;;;;;;;;;;;;;;;;;;;;;;;;;;;;;;;;;;;;
Вас в доме нет...
И мне не стало хуже,
Часы все так же меряют рассвет.
Вас в доме нет
И мне уже не нужно
Вместо футбола посещать балет.
Теперь, без Вас, я заведу знакомства,
Влюблю в себя кого-то, может быть,
Начну серьезно думать о потомсве,
А может быть, на месяц стану выть.
И, непривычно тихими ночами,
Я, наконец-то, допишу роман,
Который незарозно напечатать
И с гонорара все долги отдам.
Пойду в кабак и там в слезах раскаюсь
Во всех грехах, что совершил для Вас,
И утону в бездонности стакана,
К чему мне трезвость — я один сейчас!
А может лучше завести собаку?
Чтоб масть, как ваша, рыжая была,
И к пиву накупив варёных раков,
Собрать друзей раз в год вокруг стола?
Вот Вы ушли...
И мне не стало хуже,
И тонут в лужах
Те же корабли,
Печаль над домом серой птицей кружит,
Но все же хорошо, что Вы ушли...
ЩЕНОК
Подберите меня, прохожая,
Я давно тут, я очень промок,
Подберите, прошу Вас, хорошая,
И гляжу Вам в глаза из-под ног.
Подождите, ведь я не заразный,
Уберите презренье с лица,
Я — породистый, только под грязью
Не заметно наследства отца.
Как красиво шуршит ваше платье,
Шея ждет доброй теплой руки,
Нагибайтесь смелее, погладьте,
Не от Вас в моей пасти клыки.
Уведите скорей с мокрых улиц,
В свой заполненный радостью быт,
Мне не нужно ромштексов и устриц,
Я краюхою черною сыт.
Псу природой назначено свыше
Охранять Вас от стаи врагов,
Если нет таковых, то исполнить
Я любую команду готов.
Разорвусь, пробегу пол-Вселенной,
Звезд охапку для вас соберу,
Мне плевать на Пространство и Время,
Я на ваших коленях умру.
Буду шкурой у Вашей постели
Согревать две босые ступни...
... Слава Богу ошейник надели,
Не стесняйтесь, мы с Вами одни.
:::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::
В ДЕРЕВНЕ ВОЛКИ
Большая честь стоять у вас на полке,
Вы смотрите всё время не туда.
В деревне Ели церковь строят волки,
Беда в деревне, милые, беда...
Мы часто глупость от безделья сеем,
А в старину страдали не о том,
В деревне Волки посреди Рассеи
Стоит церквушка с елью над прудом.
Там отродясь не знали позолоты,
И нет гвоздей в намоленных стенах,
Но триста лет под птичьим перелётом
Стоит в деревне церковь на холмах.
;;;;;;;;;;;;;;;;;;;;;;;;;;;;;;;;;;;;;;;;;;;;;;;
Старый Нищий, Старый Нищий,
Вот тебе моя копейка,
Ты ее по свету ищешь,
Дед с обличьем берендея.
Ты в подземном переходе
Дам пугаешь грустным видом,
Ты давно среди народа,
Расскажи мне, что ты видел.
Заходи ко мне под вечер,
Я поставлю чашку чая,
Буду слушать русской речи
Тихий шелест величавый.
Про Арбат и про германцев,
Про российские соборы,
Про царей и самозванцев
И тальянки переборы.
Ты, старик, себя питаешь
Прошлых лет вином и хлебом,
Ты остаток доживаешь,
В подворотнях — рядом с Небом .
* * *
... Пусть нас оставит жизненная проза,
По горло сыты ею мы давно,
Найдем же время вспомнить о березах
И о рассветах за резным окном.
О паутинах и о бабьем лете,
Метелях с яблонь в мамином саду,
И, заблудившись на родной Планете,
Пить счастье меж кувшинками в пруду.
Под колокольным солнечным пожаром,
На миг ослепнув, обновленным стать,
Во что-то верить совершенно даром,
Не все ж нам, бедным, выгоду искать.
И говорить задумчивым прохожим
Хорошие красивые слова,
Не опасаясь, что прохожий может
Сирень в саду банальностью назвать.
Писать в наш век, конечно же, нелепо,
Тут бы отбиться как-то от врагов,
Но на Руси чем меньше всходит хлеба,
Тем больше появляется стихов!