Гостей приход не пунктуален,
Хотя известны час и день.
Хозяева уже устали
Бежать к дверям на каждый "дзень".
Стоит накрытый стол с закуской,
Поставлен каждому прибор,
Но по привычке,нашей русской,
Всегда затягивают сбор.
Ну,наконец-то.Слава богу!
И всё ж не все кто приглашён.
Без опоздавших на немного
Шарм застолья предрешён.
Пожатья рук,цветы,объятья
"Ах,как давно! Ах,сколько лет!"
Всё тороплюсь в себя вобрать я,
Чтобы потом запечатлеть.
Пока стеснительны, не лОвки,
Манерность каждый выдаёт.
Друзья, сваты, золовки...
Потом раскованность придёт.
Радушным жестом и улыбкой
Приглашают всех за стол.
На нём салаты, студень, рыбка...-
Бюджетоёмкий разносол.
Расселись, где кому привычней,
По знакомству, по родству,
Предупредительны, приличны
И нет позывов к озорству.
Расположились поудобней,
Хозяин словом всех привлёк:
"Друзья мои! Здесь всё съедобно"-
Красноречивый дал намёк.
Шевелнулись стульев ножки,
Взмутился лёгонький шумок,
И замелькали вилки,ложки,
А рокот слов на миг умолк.
В застолье нашем, всем привычном,
У тамады высокий пост.
Поскольку делает он лично-
Встал над столом во весь свой рост.
"Товарищи, друзья, подруги,
А также дамы, господа!
Мы одному сегодня слуги,
Мы для чего пришли сюда?
Чтоб пожелать и пообщаться,
Почтить вниманьем, наконец.
Есть повод нынче повстречаться,
Что не даёт нам быт-подлец.
К чему, друзья, я призываю?
А замысел мой очень прост.
Когда бокалы поднимают,
Чтоб обязательно был тост."
Все дружно этому внимают,
Сомнений просто никаких,
Прекрасно гости понимают,
Что это дело чести их.
Блеснули искорками струи,
Наполнив влагою бокал.
В душе гостей запели струны
И даже, может быть, вокал.
Хрусталь ударился боками
И мелодично застонал,
И каждый мелкими глотками
Гостеприимство пожинал.
Между первыми тостАми
Разноголосья гул не густ,
Но гостей томить не стали,
Бокал не долго был их пуст.
Порозовели лица, уши,
Ослаб первичности зажим,
Уже кому-то, кто-то душу
Гарниром в блюдо положил.
Уже вольнее стали руки,
Фривольней пОгляд на подруг,
Хаотичней рюмок стуки-
Распадался общий круг.
В словах сладчайшая любезность,
А глаз игрив,язык бузит.
Едва заметная скабрезность
В диалогах всех сквозит.
И хмель свою в застолье лепту
Преосновательно вносил,
Порядок бывший канул в Лету,
Кто, что хотел, то голосил.
ПарЫ подняли, стало душно
Почаще стали выходить,
Сосед соседа меньше слушал
И предлагал ещё налить.
А тот, кто поводом был встречи
Прибился к берегу уже.
Наш тамада весь этот вечер
Игрался словом, как в ножи.
Всех язычок всё чаще вязнет,
А волоокость тяжелей.
Та, через стол, влекомей дразнит
Своей ложбинкой меж грудей.
И возникает в подсознаньи
Прелюбопытнейший сюжет,
Как хочет он со всем стараньем
Представить это в неглиже.
Вот мягче стали очертанья:
И лиц, и плечь, и вообще...
И наступает привыканье,
И мысли колются в ращеп.
А музыкальность проявлялась
Мгновенно, прямо на глазах,
Диапазоном удивляла,
Буйством красок в голосах.
И список песен пополнялся.
Кто слов не знал-мычал "му-му",
А кто и вовсе притворялся
И дул, как будто, бы в трубу
Летели звуки из гортани
Меж нёбом, зубом и губой,
Совокупность их фонтанит,
Сливаясь в хоровой разбой.
Все участники стремились
К тому, что только ОН солист,
А кто не пел, те говорили,
Что это соловьиный свист.
Пустеют рюмки и тарелки,
И оседает встречи пыл,
И на часах поднялись стрелки,
И чай давно уже остыл...
Вот отставляют гости стулья,
Бредут к пальто и сапогам.
У женщин шляп высоких тулья
Прекрасно шли к мужским рогам.
Кто потрезвей тянул партнёра
И уводил его домой.
Другие проявляли норов
И позволяли быть собой.
Последний гость, чуть задержавшись,
Благодарил за всё-за всё!
Хозяйку чувственно прижавши
Сказал, что в сердце унесёт.
"Зачем? Не нужно. Что Вы!
Неловко мне, я смущена"
Была к такому не готова,
Но всё ж приятно польщена.
Вот, клацнув, дверь за ним закрылась
И наступила тишина.
Ах, как же голова кружилась
От суеты, гостей, вина...
Остановившись вдруг в прихожей,
Виски потрогала рукой
"Ох, как давно... и так похоже...
Ведь муж когда-то был такой".
В груди плеснуло теплотою
И убыстрИлся крови ток.
"Тогда ,давно ещё... весною
Так только он прижаться мог"
Он, полусидя, полулёжа
Дремотно-благостно сопел.
Она взглянула из прихожей
"О, мать моя! Уже успел".
А на столе неразбериха,
Послеупойный натюрморт.
Художник бы сработал лихо
И втиснул в рамку свой офорт.
А от всего,что с ней случилось
Остался лёгкий фимиам,
Она безропотно включилась,
Чтобы убрать весь этот хлам.
03.04.07 г.