Я пишу эти строки, заведомо зная, что их никто не прочтет.
Я пишу, я уверен, что это не слезы и даже не скучный отчет.
А Земля обернется, Земля улетает, начав свой последний отсчет.
И мир посекундно, наверное, знает, что в эту же грязь утечет.
Сквозь сон затрепещут какие-то тени сомнения.
Я их не любил, я к ним потерял уважение.
Твой путь, начиная заветную ветку движения,
Ходил посмотреть, не осталось ли следа вторжения.
Знаю, нет.
Живу снова тихо, без бед.
Не поэт.
Не рифма в мозгах, а обед.
И обет слишком быстро вторгается в мысли - отчаянье.
И обрушь все мосты - все равно, лишь Луна опечалена.
Здесь писал Маяковский, писал через сердце навылет.
Даже Солнце окрасило луч в очертания фюрера,
А я снова проделал эффект слишком глупого зуммера.
Я смотрел, как ножовкой Гефест непокорных звезд пилит.
И не память рождала в уме хаотичные образы.
Лишь моментами помнились Эльзы печальные вобразы.
Пересмотрены фильмы с чертами вчерашних младенцев.
И я знал наперед, что враги притаились в тех сенцах.
Я такой, как они. Я не ем эту пищу без соли.
И ребенок погиб, но из глаз, все же, веет любовью.