Эмиль Чоран. Невозможность жить дальше

   
               
Существуют ситуации, которые трудно пережить. Когда, что бы ты ни делал, это уже не имеет никакого значения. Когда ты достиг жизненных пределов, когда пережил всё, чем опасны те окраины, повседневность и обычные стремления теряют для тебя всякое очарование и привлекательность. И если всё-таки ты еще жив, то лишь  в силу способности объективации, с которой высвобождаешься из безмерного напряжения. Творчество – временное спасение из когтей смерти.
Я чувствую, что могу разорваться от всего того, что преподносит жизнь и видится в перспективе смерти. Я чувствую, что умираю от одиночества, любви, отчаянья, ненависти и всего, чем одаривает этот мир. Как если бы во всяком переживании я становился воздушным шаром, на пределе вмещения. В самом ужасном нагнетании реализуется возвращение в Ничто. Расширяешься изнутри, разрастаешься до сумасшествия, до видимых границ света, где властвует тьма, и ты заброшен дьявольским вихрем в Ничто. Жизнь даёт наполненность и пустоту, как нам устоять внутренним вихрям,  поглощающим нас до абсурда? Чувствую, как жизнь трещит во мне    от чрезмерности,  и чувствую, как трещит она от дисбалансов. Это сродни самопроизвольному взрыву. На окраинах жизни возникает ощущение, что ты не хозяин своей сущности, что субъективность есть иллюзия и что в тебе пробуждаются необузданные силы, эволюция которых не имеет ничего общего с каким-либо личностным центром, определённым индивидуальным ритмом. На окраинах жизни чтО не повод  для смерти? Умираешь из-за всего, что существует, и умираешь от всего, что не существует. Каждое переживание в этом случае – прыжок в пустоту. Прожив всё до апогея, до наивысшего напряжения, ты доходишь до того состояния, когда больше не можешь прожить ничего, потому что уже нечего проживать. Даже если ты не пересёк этот опыт по всем направлениям,  достаточно дойти  до накала основных. И когда чувствуешь, что умираешь от одиночества, отчаяния и любви, другие восполняют этот бесконечно болезненный кортеж. Ощущение невозможности жить после подобных  вихрей приходит и как результат истощения на внутренней плоскости. Жизненное пламя полыхает в закрытой печи, откуда тепло не пробирается наружу. Люди, живущие на внешних плоскостях, спасены изначально, но что им спасать, когда они не ведают опасности? Пароксизм внутренней жизни, переживания и чувства уводит туда, где опасность абсолютна, поскольку бытие, которое актуализируется в проживании напряженным сознанием, не может не отрицать самоё себя. Жизнь выдерживает высокие напряжения. Разве не посетило всех, испытавших экстатические  переживания, мистиков чувство невозможности жить дальше? И что могут ожидать от этого мира те, кому знакома запредельность жизни, одиночества, отчаянья и смерти?

(пересказ с румынского)