КЁНИГСБЕРГУ
Осколки готики. Туман и высота.
Сырая ночь и в ней рояльный хохот
Заложницы весны. И у моста
Ключей, копыт и жаркой меди цокот.
Бульварный плен в чернеющем снегу.
Голодный люд. Старух убогих поступь.
В витринах на соседнем берегу
Собольих шуб и диамантов россыпь.
Игра домов, лишенных лиц, династий –
Оставившей обрывки книг и снов,
Пустой порыв сиюминутной страсти,
Оттенки глаз и звуки голосов.
Где всё блистало гением эскиза –
По-королевски сумрачна, горда
Идет аллеей важная Луиза,
За нею – шлейфом Прусская беда,
Что будет ею решена отчасти
В ту ночь, что вся каштаном оплыла.
Пока цвела весна червовой масти
И вертикалью били купола.
Игра домов – игра воображенья.
Свой пепел развевая в пустоту –
История – ты как самосожженье
Теряешь краски, смысл, красоту.
Но бледен день. И мертвенно красны
Сны будущего канувшей Луизы.
Великой и беспомощной весны,
Ей не понять - советские капризы.
Природы злой, нечеткий реверанс.
Меняющий столетья, дым религий.
И вечный не сложившийся пасьянс,
Увиденный когда-то в старой книге.
Но ничего не может измениться.
Всё тот же звук шагов. Орган, дискант.
Сменились языки, одежды, лица.
Сырая ночь. Аллея. Бродит Кант.
+ + +