* * *
Искать по свету, как голодный ищет хлеба
Во мраке тихом, когда зряче обонянье.
Искать по свету, как слепой в пустом пространстве
Без сил от ссадин ищет ощупью дорогу,
Не знать унынья от бесчисленных ошибок,
Искать себя, и сохранять в пути надежду –
Всё для того, чтоб с удивленьем обнаружить,
На полустанке незнакомом оказавшись,
Что боль приятна. Боль рождения души.
Ужель душа рождается не вместе с нами?
Так осень длится, под понурыми дождями
Напрасно мокнет на ветвях листва густая.
Но листья грезят солнцем, в тусклом свете
Мерцает память о тепле невозвратимом.
И вечер, хмарь дневную не совсем развеяв,
Рукою мокрой по щекам листвы проводит...
Внезапно утром загорится вдруг на ветках –
Огнём безумным лист, дотла спалённый.
Грядёт великий жест – падения листа.
Но что случилось? Что случилось этой ночью?
Прозренье почему нас посещает ночью?
Наверное затем, чтоб в беспросветном мраке
Кому-то брезжил одиночества фонарь.
Быть может, беспросветность, плотной чёрной сферой
Нависшая впотьмах над самой головою,
Тончает в этот миг, и словно от укола
Внезапной мысли прорывается, как шарик
Воздушный? Может быть. Не то ещё бывает.
Растущая душа меняет сны и лица.
Густая тишина заложит ватой уши,
И выколет глаза вокруг густая темень.
Ни звука нет, ни искр. Отсюда поневоле
Смущенному уму стремиться в глубину:
В глубь памяти, а может быть, и глубже, глубже –
К самой душе, рождающейся в то мгновенье.
Всю ночь и утро,
Рань и полдень,
День и вечер,
И новой ночью круг извечный продолжая,
Душа творит волшебный акт преображенья.
Но даже утром не узнать уже предмета,
Жилищем ставшим новорожденной души.