С матерью лишь хлеб у них, да луковица.
Скудная, а все-таки еда…
Перламутровая пуговица
Ей осталась. Горе - не беда.
Побрела – пустая – дочь по свету –
Больше-то ни крохи за спиной.
И потом на свете этом
Удалась солдаткою, женой.
Так его мучительно любила,
И от счастия слепого своего
Эту пуговицу ему пришила
И подумала: «Красиво, а чего?»
Как увидел на своей шинели,
Дурою ненужной обозвал,
Пять годков, как чудо просвистели,
И погнал ее он по свету. Погнал.