Разгорается ясный огонь в очаге.
Ты спокоен. Еще один вдох.
Отдохни. Ты увидишь волшебные сны,
Те, которые я видел вчера.
Стрый, немощный шут
Взял серебряный рог…
И ликует король, и поет детвора.
Подпевает негромко журчащий ручей.
Ты спокоен. Еще один вдох.
Этот сон, эта песня – подарок весны,
Той, которую ты видишь вокруг.
Это только начало,
Это только пролог.
Разрывается цепь. Размыкается круг.
Дуют мощные ветры, им вторит рожок.
Ты спокоен. Еще один вдох.
Шелест трав, запах меда
И шорох дождя,
Птица певчая и блик на стене,
Твои прошлые грёзы – бесконечный урок.
Сны таятся внутри. Сны приходят извне.
-----
Эзотерические науки даются легко
лишь тем, кто легок на помине.
Послушай, я тебя вспомнил… я тебя узнал. Ты был мальчиком в том саду. Ну, помнишь, мы сидели за Городом? Наши ноги стояли на раскаленных углях, а на ногтях был иней. Нас было много, но рядом был только ты. Ты молчал. Мы оба молчали, и наше молчание вливалось в Великое Безмолвие, и Оно заглушало стрекотание, доносившееся из Города. Там была Жизнь – здесь была Истина.
Все началось с того, что у меня стало четыре ноги. То две- то четыре, то две- то четыре… Потом это стало происходить и с руками. Мне было забавно. Я не псих, не наркоман, но это же какой-то психоделический бред. Я вдруг почувствовал, что я сплываю с себя самого и падаю-падаю… или нет… я воспарил, я полетел ввысь. Я вдруг стал таким огромным… или маленьким?.. Да!!! Я стал стремительно уменьшаться (или увеличиваться?) и исчез. Потом появилась рука, чья-то рука с кованой бритвой между пальцами. Бритва была красивая, с блестящей рабочей частью и какими-то туманными серо-синими знаками, которые, казалось, живут своей, только им понятной жизнью. И вот эта рука с этой вот бритвой и с этими знаками обрила меня наголо. Тебе, наверное, известно это ощущение, когда бреет хороший мастер хорошим инструментом. Я внезапно увидел себя со стороны, стоящим на дороге. Тогда я не знал, что это Путь. Вернее во мне было предощущение этого необыкновенного Великого Знания, но это были лишь искорки, хотя и Великого костра. Мне стало не по себе. Меня охватило какое-то чувство потери, ощущение щемящего одиночества. Я боялся этого одиночества, но вдруг увидел, что не один. По этой дороге, усыпанной желтой пылью, почти не бросая тени на охряные скалы, шли соратники, шли единомышленники. Мне кажется, что среди них я видел тебя. Но я плохо помню. Колонна… строй… нет, я не подберу слова для уймищи людей, движимых единой Великой целью, гармонию которой не выразить в словах. Одним словом мы шли, и впервые я понял смысл Братства, Великого Братства.
Я очень часто употребляю слово «Великий», но даже этим словом не передать того поистине Великого значения и смысла этих понятий, явлений, категорий и т.д. и т.п., как говорят все эти комнатные философы, познавшие жизнь из книг и газет, или черпающих информацию от таких же комнатных собеседников.
* * *
-Эй, старик, что это он на тебя так странно смотрит?
-Не знаю. У меня такое ощущение, что мы где-то встречались, только не вспомню где.
-Ладно, собирай посуду, скоро обход, и перестань ржать, если собираешься и дальше у нас работать. С тобой, что инструктаж не проводили?
-Не-а. Меня сразу к тебе послали.
-Ну, ладно. Я тебе брошюрку дам, сам почитаешь – обхохочешься. Пойдем.
-Пойдем…
Снова загремел гром. Санитары ушли. Наступило время обхода.