Мне один ветеран из второй мировой
Рассказал, как он чудом остался живой.
Он в воде не тонул и в огне не горел,
Он в плену не бывал - после плена б расстрел.
Но когда он сказал об афганской войне:
"Кто ушел в Пакистан, я бы всех их к стене..."
Я сказал ему: "Слушай, отец, погоди...
Ты об этой войне по своей не суди".
Только он не хотел даже слушать меня.
Рассказал, как он друга прикрыл от огня,
Только друг этот предал его и сбежал.
Ну а он был контужен, всю ночь пролежал.
И не видел его он почти сорок лет,
Но однажды в немецкой газете - портрет.
Его друг в ФРГ, он большой бизнесмен...
Оказалось в итоге: сам сдался он в плен.
И тогда я сказал: "Хорошо еще так...
Мы ведь тоже не знали, где друг, а где враг.
И не видели даже, где фронт, а где тыл.
И не каждый свой срок до конца дослужил".
Я хотел с ним найти в чем-то общий язык -
Уважать ветеранов я с детства привык.
Только вновь не о том говорил ветеран.
И опять он подкапывать стал "под Афган".
Он сказал, что в медалях афганской войны
Все, мол, видят одну, он же - две стороны.
На одной стороне блеск ненужных побед,
А вторая - сплошной окровавленный след.
Он меня разозлил, и тогда я сказал,
Что он должен понять, раз уж он воевал,
Что такое приказ, а что значит отказ,
И как все это долго скрывалось от нас.
А еще я сказал ему: "Наша война
Уходила корнями в его времена.
Те, в которые был вознесен идеал.
Он ведь даже в медалях себя наклепал".
Я сказал сгоряча это и пожалел.
Ведь обидеть его я никак не хотел.
Понял я, что он радости в жизни не знал.
Мне еще предстоит его участь. И я замолчал.
1989г.