Три боевых патрона лежат в моей ладони, и рубеж открытия огня за три метра… Трудно было бы представить мне себя на этом месте раньше, а теперь только три метра и оглушающие выстрелы!
Всего три боевых патрона, и у меня начинает потеть рука... Я перекладываю их в другую ладонь и вытераю первую об лампас форменных брюк. Смены отходят на рубеж открытия огня одна за одной, мне отдают магазин, который снаряжаю и думаю о том, что каждый патрон предназначен для попадания в цель…
Помнишь ли ты ту девушку, что стояла на огневом рубеже три года назад? Когда пистолет Макарова казался совершенно новым по сравнению с ТТ… Ты не помнишь, как она с ещё одним парнем нажали автоматическую стрельбу… пистолет повело вверх и потолок был продырявлен. «Наверное Раиса Дмитриевна подпрыгнула в курсантской столовой, этажом выше…» думалось потом… А ведь она редко попадала в мишень даже один раз… в самый далёкий кружок мишени, который иногда даже не защитывали… Как хорошо, что ты этого не помнишь!!!
Я подойду к рубежу и положу магазин на подставку, опробую оружие, спуская крючёк, убирая предварительный ход, и рука не дёргалась вовсе ни до, ни после нажатия - снова и снова.
«Второй, заряжай!» - прозвучала команда, и я взяла магазин, резким движением руки дослав порон из магазина в потронник, взвела курок, заняла правильное положение. «Огонь!» - это беспощадная команда, после которой затихает весь мир… звук из соседних напрввлений оглушает, но ты его не слышишь вообще – есть только ты и оружие, больше ничего вокруг не существует; и вот первый выстрел. Глаза напрягаются, устаёт рука, ты её опускаешь и отдыхаешь… а потом второй третий… На третьем выстреле дёргается рука, а когда подходишь к мишени и смотришь на свои попадания, то точно знаешь, какой куда попал – первый ли, второй или третий. И первый раз ты чувствуешь, что выбил три из трёх… у тебя 24 очка из возможных тридцати.
Бесспорно… у каждого из нас есть страхи. Знаешь ли ты, как боялась та девочка, что стояла три года назад стрелять? Нет… ты не знаешь и не представляешь… Но ни от кого она не скрывала, что боится этого больше многого на свете, а именно в этом была вся сила!
Но всегда оставалась надежда – «Да, сейчас я слаба, да…, сейчас я нечтожна… Да! Я всем сердцем боюсь! Боюсь до потери пульса, боюсь до вспотевших ладоней и бросания в жар, но я не боюсь признать свой страх! Он есть во мне и я не знаю, когда, но я переборю его всеми силами, временем, попытками…. Я переборю его не от того, что пытаюсь показаться не той, кем я есть, не потому, чтоб доказать что – либо окружающим, не для самоутверждения… Я добьюсь этого лишь для того, чтоб мои дети смогли побороть однажды себя, потому что это смогла их мама… маленькая женшина с маленькими руками и тремя патронами во вспотевших ладонях…
Ты помнишь ту девушку, которая… Нет, ты не помнишь… Но ты видешь лишь ту, что стоит на огневом рубеже. И она… она боится, но боится не так как тогда, ведь в её руках не патроны, потом – не снаряжённый магазин и не ПМ…
Каждый раз по жизни в наших руках лежит нечто большее, чем мы можем себе представить, только нужно это понять, и тогда в твоих, хоть и вспотевших ладонях, окажется самое сильное оружие на свете!