Изучая меня, ты изучаешь природу
вообще, приколись (некуда дальше). Из моды
не выходит труба Галлилея. Я знаю, что светят,
и что плюнь на луну, мне никто не ответит.
В общем, вон той полосы нет человекам жизни
выше, и ниже вон той – та же беда. Повисни
на моем локотке, прицепись, как союз к аполлону,
или как просто союз к длинному длинному слову.
Маленький мой карапуз или не маленький – видишь
из чего состоит слово мое? (Как слышишь
вообще меня? Прием.) Я – внеземное слово,
из которого вынь лишнее – съедешь в немое:
Господи, почему не дал мне ум обезьянки,
в африке или москве жрущей халву из банки?
Будь моим ой ли – оно не подлежит переводу
ни расходу. Не плачь, что отняли свободу
вечности. У меня – она есть, и я жмусь щекою,
внюхиваюсь в тебя, не становясь тобою.
Никакой не сосуд я – для тебя, не море,
рыбкой с мечтой о земле, о повышении в коем
носишься. Милая, я – космос. (И время – всего лишь
место, в которое ты переместиться не хочешь,
налетая в него. Чаще всего – не хочешь.)
Радость моя, блошка в портках, дай попкой
прислониться к твоей. Словом своим к негромкой
речи твоей, потому что иной мне нету.
Рай апельсиновый – там. А сейчас – мне нету.