Хочешь быть на высоте положения, быть хотя бы в чем-то выше других – привыкай к тому, что за все надо платить, и чем выше поднимаешься, тем больнее падать.
Как я уже писал (1), семья переехала из Тульской области в Московскую – из деревни Ширино в деревню Софрино. Поселились сначала в деревянном бараке в деревне, но вскоре перебрались в поселок, в новый двухэтажный кирпичный дом неподалеку от центральной усадьбы. Отец работал главным бухгалтером в конторе, мать – дояркой на ферме, а я поступил в 6 класс местной восьмилетки. В классе меня представил сам директор - вот, мол, вам новый ученик, круглый отличник и все такое прочее. Такому торжественному представлению и званию отличника надо было соответствовать. К моему удивлению оказалось, что общая подготовка здесь была ниже, чем по прежнему месту учебы, но все равно соответствие званию требовало определенных интеллектуальных усилий. Учеба хоть и давалась легко, но отнимала значительное время от досуга. Импульс лучшего ученика, заложенный еще в пятом классе, продолжал действовать и без этого наркотика я уже не мог.
В то время у нас в школе, как и в школах всего Союза, проводилась активная компания помощи ветеранам, инвалидам, престарелым. Каждый школьник обязательно к кому-нибудь официально прикреплялся и должен был регулярно отчитываться о проделанной работе. Не помню уже, ставились ли нам оценки за шефскую работу (может быть и так), но отчеты мы писали. Местные деревенские ребята, обремененные родственниками (в том числе и престарелыми и ветеранами) по жизни выполняли шефство. А потому относились к отчетам легко и формально. Я, как приезжий, родственников здесь не имел, родители в опеке не нуждались, а потому, прикрепление ко мне четы пенсионеров воспринял на полном серьезе, и активно взялся за дело.
Чета уже преклонных пенсионеров жила в собственном домике с садом, небольшим огородом и скворечником не очень далеко от нас. Старушка – божий одуванчик, само радушие и гостеприимство и старичок – сварливый, всем недовольный, брюзжащий тип - такими они мне увиделись при первом знакомстве. Время стерло памяти их имена (давно это было), да и знакомство наше длилось менее года. Для порядка назовем их Вера Григорьевна и Петр Ильич. Так вот, первое впечатление от Веры Григорьевны таким и осталось у меня до сих пор. Петр же Ильич был человеком сложным, которого жизнь потерла и побросала из конца в конец, наставила синяков и шишек, и на старости лет предоставила возможность умереть без заботы и присмотра. Родственников у них или не было, или были они очень далеко. По крайней мере, я не помню даже упоминаний о них.
В первое же посещение Петр Ильич нашел мне подходящую по уровню работу – снять с высокого дерева и отремонтировать старый скворечник. Вообще я с детства классно лазал по деревьям, не боялся высоты и, до последнего времени, сорвался всего только один раз. Неудача эта, случившаяся примерно год назад, и явившаяся следствием все той же тщеславной попытки утвердить себя в своих глазах и в глазах окружающих, имела все еще свои негативные последствия.
Тогда по осени в школе проводилась очередная компания – сбор семян деревьев для озеленения нашей Родины. Кто-то собирал «вертолетики» кленов, кто-то шишки, а наш класс собирал желуди. Неподалеку от деревни, на берегу небольшой речушки была прекрасная дубовая рощица. В том году дубы обильно плодоносили, и мы успешно выполняли свои заготовки.
В основном, собирали с земли, но еще больше «плодов» оставались висеть на ветках, дразня и обещая первое место по школе. Дуб есть дуб, и потрясти его невозможно, но если потрясти ветви? На самый высокий, а потому и самый перспективный в смысле «добычи» дуб я и взобрался. Дело сразу пошло - я тряс, ребята внизу собирали. Кому-то желудь свалился на голову, в ответ с земли запустили в меня. Я забрался выше и стряс на «обидчиков» град желудей. Но и меня уже осыпали с земли таким же градом. Работа перешла в игру. Я забирался все выше, и ветви становились все тоньше. Но кто же во время сражения обращает внимание на такие пустяки? Расплата за беспечность и азарт последовала незамедлительно. Вообще-то у дуба ветви крепкие (захочешь, не сломаешь), но уж очень высоко я забрался. Хоть и крепкая, но тонкая ветвь обломилась, и я начал падать. Процесс этот, как правило, очень скоротечен, подчиняется второму закону Ньютона, но у меня он занял довольно продолжительное время. Я ломился сверху как кабан через заросли, пересчитывая то спиной, то животом все более и более толстые встречные ветви. Апофеозом этого блистательного падения явился самый нижний и, потому, самый толстый дубовый сук. Я шмякнулся об него животом, немного повисел, покачиваясь, перевернулся и, наконец-то, упал на землю. Набежали мои боевые супротивники, сгрудились вокруг и с тревогой начали вопрошать – жив ли я?
Я был, безусловно, жив, поскольку видел перед носом траву, в ней несколько злополучных желудей и какую-то букашку, слышал голоса друзей-противников, но не мог пошевельнуться. Ну не мог и все тут. Что это было? Шок после падения? Боязнь почувствовать где-нибудь боль? Не знаю, но лежал я без движения и, по мнению окружающих, без признаков жизни. Но когда они всерьез решили перевернуть меня и посмотреть – жив ли я, пришлось подать голос: «Не тро-о-о-нь-те-е-е, дай-те-е по-о-ле-е-жа-а-ть немного-о-о-о». Реплика эта потребовала от меня колоссальных усилий, а «немного-о-о-о» затянулось еще на полчаса.
А потом я встал, отлежался и встал. Ничего не болело! Вернее, болело все! Ныло все тело и снаружи и внутри. Но все косточки, похоже, были целы, не было даже крупных царапин, только синяки. Вернее сам я представлял один крупный синяк.
Через неделю от моего полета не осталось никаких последствий, но я какое-то время старался на деревья не влезать. Падение это оказалось не напрасным - мы заняли первое место по школе, были отмечены устной благодарностью директора школы (через завуча и Зою Васильевну – нашего классного руководителя) и пятерками по трудовому воспитанию.
Прошел год, затянулись душевные раны от моего неудачного полета, и поручение Петра Ильича я выполнил хоть и с осторожностью, но с удовольствием. Легко забрался на дерево и отколотил прибитый к нему скворечник. Ремонтировали мы его вместе - старичок оказался хозяйственным и рукастым. Ремонт вышел на славу. Потом я еще раз забрался на березу (а это была именно она) и закрепил отремонтированный птичий домик.
Потом пили чай с вареньем, и Петр Ильич предложил поиграть в шашки. Я согласился и первую партию проиграл на удивление быстро. Впрочем, также как и вторую, и все последующие. Это меня крайне завело, но это уже совсем другая история.
1) Смотри рассказ «Отличник по случаю»: http://www.stihi.ru/2010/01/09/2994