А она где-то после своих тридцати
перестала считать года.
Смена дней и дождей продолжала идти,
не всегда разберёшь, куда.
И кружился февраль, убаюкивал твердь,
уговаривал спать дворы.
Она верила где-то примерно на треть
в эти правила без игры.
И кувшин наполняла живою водой,
чтоб порезы сошли на нет.
Но вбегала судьба: ты терпи, не ной, -
повторяясь сто лет в обед.
И часы застывали, и дни ни о чём
улетали на сквозняки.
И друзья уходили. Но ныло плечо
по теплу лишь одной руки.
И мельчали ристалища будничных драм,
понимая: она - права.
И сжималась душа, угадав по шагам
у полынной любви слова.
И менялись склонения и времена,
наполняя ветрами свет.
Ну а время, - что время? - да просто волна
на песке оставляет след.