Мир опустел. Но в парке, в доме,
Холмы и паутинки троп –
Всё взгляд небесный, ножку помнит.
Совсем засох гелиотроп,
Что на столе лежит с той ночи…
Перо писать стихов не хочет…
Как грустно! Снова писем нет.
Не пишет милая Аннет.
У мужа в Риге… Разве вспомнит?
– Да полно, полно-те, мой свет.
Не стоит, милый друг, тужить.
Быть может, лошадь заложить?
Вечор от Вульфов прибегали,
В Тригорское к обеду звали…
– Ну, что ж… Поехать или нет?
Оделся… Внял совету няни.
Осёдлан верный аргамак.
А мысль об Анне, милой Анне
Из головы не йдёт никак.
В Тригорском Вульф, Языков… Банька
Над Соротью…Как наважденье
Всё длятся «чудные мгновенья».
– Да что ты хмур так? Перестань-ка!
Вино и карты, разговор
И лёгкий спор литературный…
– В журналах пишут всякий вздор…
И снова там, в тени ажурной,
Ему привиделась она
Под липой с книжкою одна.