И смех, и грех, но чувствую в себе я
К наукам тягу – просто нету сил,
И даже нет, не тягу , а точнее-
Я антитягу к ним в себе открыл.
Завидую по белому учёным-
У них всё просто – жизнь даёт сама
Разгадки к неразгаданным законам-
Тут дело случая, поверьте, не ума.
Перед костром сеньору Галлилею
Пришлось сказать: Не вертится Земля!
От страха смерти стал старик мудрее
И, отступив с позором, спас себя.
А для меня Земли круговращенье
Из года в год становится сильней...
Закусывая водку с отвращеньем,
Я говорю: Не прав ты, Галлилей!
Прост Пифагор – великий математик,
Его мы в школе знали наизусть.
Бессмертен он: гиппотенуза, катет
И всё в квадрате – навевает грусть.
Копаюсь в памяти: квадрат гиппотенузы...
Квадраты катетов чему-то там равны...
Но лезут в голову мне мысли про рейтузы,
А, вспомнил – пифагоровы штаны!
Закон про жидкости открыл мужик Бернулли,
Мол, как ни давишь – одинаково течёт,
Тут главное – чтоб краны отвернули
(через заслонку жидкость не пройдёт).
Не веря на слово, налил в ведро пол-литра
И залпом выпил, время записав.
Потом – с горла, но здесь не очень быстро
Стекла Проклятая, законы все поправ.
Ньютон сначала тоже был нормальным,
Но как-то раз под яблоней присел:
Трах по башке и – сразу гениальным
Он стал в момент, хоть, в общем, не хотел.
Чтоб опровергнуть притяжения законы,
Я в сад залез,форсировав забор,
Прикончил там бутылку самогона –
Нет гравитации, летаю до сих пор.
С друзьями вместе в общей мылся бане,
Не зная горя, дядька Архимед,
Но стоило лишь раз макнуться в ванну,
Как тут же эврику он вытащил на свет.
Кричу я : Эврика! – смывая грязь в корыте,
Жена ворчит (а это не к добру):
Я завтра Эрике твоей из общепита
Уж точно руки – ноги оборву!
Душа пылает, как пожар московский,
Я б вместе с ней ракетой в небо взмыл,
Тем более, что Костя Циолковский
Законы реактивные открыл.
Тут я согласен – если в магазине
Гуманитарники консервы раздают-
Несусь туда, как будто реактивный,
А там уже друзья с бутылкой ждут.
Я все законы с головы на ноги
Перевернул и жизнью доказал –
Открытий дар даётся лишь немногим,
Наверняка я в их число попал.
Я верю: в память многим поколеньям
Прибьют табличку у моих ворот:
«Здесь жил и пил простой великий гений
Иванов, а не Бойль-Мариот».
Вот!
О-ва Самоа сентябрь 1994