В краю безлюдном и скупом,
Где Рог Большой и Иеллоустон
Ревут, пороги одолев,
Сидели у костра вожди.
Кипела ярость в их груди
И речи выражали гнев.
«Месть!»-злобно крикнул Дождь-в-Лицо,-
Сиуксы могут взять в кольцо
Большого Белого Вождя
И с ним покончить в тот же миг!»-
И скалы отразили крик,
Мольбой и яростью гремя.
Тянулись на большом лугу,
На быстрой речки берегу
Вигвамов длинные ряды.
Вокруг стояла тишина,
Лишь билась о песок волна,
Да дрозд свистел на все лады.
В раскраске страшной боевой
Как злой бизон в траве густой,
В засаде ждал Сидящий Бык.
С ним вместе-триста храбрецов,
Отборных, преданных бойцов-
Никто к пощаде не привык!
В поселок этот роковой
Ворвался Белый Вождь Большой,
Ведя трехсотенный отряд.
Скакали с саблями в руках,
Был смельчакам неведом страх-
Никто не вырвался назад!
Пришла нежданно смерти мгла,
Поселок истребив дотла,
И всех с лица земли смела.
Кровавым выдался финал:
На берегу и между скал
Лежали мертвые тела.
Укрыла поле битвы ночь
И Дождь-в-Лицо пустился прочь,
По воздуху паря.
И как заслуженный трофей
Он сердце нес в руке своей
Большого Белого Вождя.
Что это-месть или реванш?
Ответит похоронный марш,
Исполненный в слезах:
«Кто клятвы нарушал свои-
Повинен в пролитой крови»,-
И прозвучит в веках.
The Revenge of Rain-in-the-Face
In that desolate land and lone,
Where the Big Horn and Yellowstone
Roar down their mountain path,
By their fires the Sioux Chiefs
Muttered their woes and griefs
And the menace of their wrath.
"Revenge!" cried Rain-in-the-Face,
"Revenge upon all the race
Of the White Chief with yellow hair!"
And the mountains dark and high
From their crags re-echoed the cry
Of his anger and despair.
In the meadow, spreading wide
By woodland and river-side
The Indian village stood;
All was silent as a dream,
Save the rushing of the stream
And the blue-jay in the wood.
In his war paint and his beads,
Like a bison among the reeds,
In ambush the Sitting Bull
Lay with three thousand braves
Crouched in the clefts and caves,
Savage, unmerciful!
Into the fatal snare
The White Chief with yellow hair
And his three hundred men
Dashed headlong, sword in hand;
But of that gallant band
Not one returned again.
The sudden darkness of death
Overwhelmed them like the breath
And smoke of a furnace fire:
By the river's bank, and between
The rocks of the ravine,
They lay in their bloody attire.
But the foemen fled in the night,
And Rain-in-the-Face, in his flight,
Uplifted high in air
As a ghastly trophy, bore
The brave heart, that beat no more,
Of the White Chief with yellow hair.
Whose was the right and the wrong?
Sing it, O funeral song,
With a voice that is full of tears,
And say that our broken faith
Wrought all this ruin and scathe,
In the Year of a Hundred Years.