Зашёл в кофейню он, куда они ходили вместе. –
Здесь друг его сказал три месяца назад:
"У нас и пятака нет. Двое нищих – вот мы кто,
зашелудивевших в районах этих сволочных.
Я прямо говорю тебе – я не могу с тобою больше
ходить. Другой, ты так и знай, меня желает."
Другой ему наобещал с три короба: и два костюма,
и шёлковых платочков. – Чтобы друга возвратить,
он всю округу переполошил и двадцать лир достал.
Вернулся тот – потратить двадцать лир,
но, кроме этого, и ради старой дружбы,
и давней их любви, и чувства их глубокого. –
"Другой" был пустозвоном, подлецом:
купил один костюм всего лишь, да и то
с натугой, после тысячи выклянчиваний.
Теперь ему не нужно больше ни костюмов,
и никаких платочков шёлковых,
ни двадцати ни лир, ни золотых пиастров.
Воскресным днём его похоронили, рано, в десять.
Воскресным днём его похоронили: почти неделя уж прошла.
В гроб жалкий положил ему цветочков друг его,
прекрасных беленьких цветочков: тот чудесно
смотрелся среди них, красивый, в двадцать два-то года.
Зашёл он как-то вечером – работу отыскал
для пропитания – опять в кофейню, где они
бывали вместе: как ножом, ему изрезала всё сердце
вонючая кофейня эта, где они бывали вместе.