Росли два сына у царя.
Царь сказывали : «Мудр был очень».
«Он овдовел»,- слыхала я
И многие, не спавши ночи.
Решал, кому престол отдать,
Кто из детей его постарше?
Кто старше, знала только мать,
То есть жена его. Уставший
И раздражённый бродит царь,
Душа, скорбя, отяжелела.
Покой в палатах. И звонарь
На звоннице сидит без дела.
Церковный праздник пропустил
Царь-батюшка. Святой водою
Поп много раз его кропил:
«Бог не простит, царь, нас с тобою».
Сказал царю отец святой:
«Ты не печалься, повелитель,
Мой мудрый царь, добрейший мой,
Отправь к игуменье, в обитель
Девчушку Марфу. Пусть она
Попросит снадобья от хвори.
Микстуру делает сама
Игуменья. И зря в неволе
Томишься в душном ты дворце!
В палатах мрак, и лучик солнца
Не пляшет на твоём лице.
Давно завешены оконца
Дворца. Давно горюешь ты…
Что проку от того? Помилуй
Ты сердце бедное! Пойми,
Гюльнар не выйдет из могилы!
И не придёт она опять,
Сюда, к тебе, в твои объятья.
Уймись, царь, хватит горевать.
Сними ты траурное платье!
Господь призвал Гюльнар твою
К себе. Ей будет всепременно
Там лучше. Службу отстою,
Пред Богом преклоню колена
Гурам, послушай старика,
Прошу, не гневайся! «И всё же»,-
Промолвил царь, пожав слегка
Плечо священника: «Всё гложет
Тоска. Не справится мне с ней,
Я – раб её. Ничто не мило
Душе моей. С полсотни дней
Не отхожу я от могилы
Моей Гюльнар. Она взяла
С собой секрет. Скажи мне, кто же
Из близнецов, что родила,
Постарше, ну а кто моложе?
И как они на мать свою
Похожи… Боже мой!!! Состарюсь…,
Кому отдам я власть свою?
Как поступить. Скажи мне, старец».
«Секрет не ведом мне, Гурам,
Царица сказывала, чтобы
Делил ты царство пополам.
И этой царственной особы,
Какой была жена твоя,
Ослушаться ты, знать, не вправе!
Прости, спешу на мессу я.
Я отстою её, Всеславен
Ты будешь царствующий век,
Коль выполнишь её наказы.
Гурам, ты мудрый человек,
Хоть не сберёг царицу. Разом
Сейчас забудем обо всём.
На то была Господня воля.
И так мы тяжкий крест несём…
Опять война. Пусть на престоле
Два сына будут восседать.
Развесить прикажи оконца…
Пусть будет, как хотела мать.
Впусти сейчас в хоромы солнце.
И слёзы вытри, наконец.
Жизнь продолжается, Гурами,
Растут мальчишки. А дворец
И власть, они разделят сами».
- 2 –
Война… Опять воюет царь,
Плохие вести присылают.
Звонит на звоннице звонарь,
Погибших в церкви отпевают.
Страна скудеет с каждым днём.
Отцов оплакивают дети.
Объята Грузия огнём.
Турецкий хан на царство метит.
Стонал израненный Кавказ.
Годины тяжкие настали,
Порабощённые не раз,
Врагам проклятья посылали.
Грузинок нежных – караван,
Армянок, осетинок гордых,
Как скарб, в гарем привёз султан,
И многочисленные орды
Султана – истинно зверьё,
Насиловало, убивало.
Почуяв падаль, вороньё
Бессильных в клочья раздирало,
Но выжил, выстоял Кавказ.
Смеялось солнце над горами,
А небо плакало не раз.
С остатком войск своих Гурами
И возвратился, наконец…
Людей благословил уныло.
Седой, израненный отец
Обнял мальчишек. У могилы
Гюльнар, он долго простоял.
Не тронул враг её. И плача,
Гурам жене всё рассказал.
И обвинял себя, тем паче,
Что люда много положил,
Но не был трусом, бился смело!
Достойно он не оценил
Вначале помощи. Терпела
Земля униженная зло!
Народы – братья помогали.
Без них не стало бы светло
Здесь, на земле его. Едва ли,
Без них бы выстоял Кавказ!-
«Без них я мал!»- вскричал Гурами.
«Молюсь за них, молюсь за нас!
Да будет божья милость с нами!»
- 3 –
Ещё прошло лет этак пять,
И стар и немощен Гурами.
Упрямец, думает опять,
Как царство разделить… Коль сами
Начнут сыны его делить
Владенья… Плохо будет очень.
Быть может что-то сочинить?
Пусть ублажат отца. А впрочем…
Покажут пусть себя они.
И власть, и царство непременно
Отдаст он. Как прескверны дни.
Клянёт он потолок и стены
Дворца. Гоняет верных слуг,
Не ест, не пьёт, судьбу решает
Детей своих. Упорный слух
Идёт по царству: «Царь мечтает
За горы выслать сыновей,
Лишить наследников наследства.
Своих любимейших детей
Оставить без судьбы, без средства,
Без нянек, мамок, без забав
И без отеческой заботы.
Перевернулся мир… Устав,
Ломает «до седьмого пота»
Царь голову, шумит дворец:
- Гурам плохое затевает,
Себя он губит, наконец.
Плоха примета, коли лает
И воет у двери его
Любимец-пёс, и не пускает
В его покои никого,
Царь в нарды, даже, не играет.
Не хочет видеть он ребят-
Беда случилась, непременно».
Лишь ночью царь выходит в сад,
Израненное трёт колено.
И говорит, и говорит…,
Протягивая к небу руки,
И днём, и ночью он не спит.
«Неужто вздумал царь на муки
Отправить сыновей своих?»
И слуги царские украдкой,
Поплакав, мальчиков двоих
Ласкают, кормят, поят сладко.
Чудил царь долго. Наконец,
Позвал он сыновей. Послушно
Пришли они. И весь дворец
Как будто замер. Равнодушно
Смотрела в окна лишь луна.
В палатах двери не скрипели.
Дворцом владела тишина
Все слышать глас царя хотели.
Из уст отца, услышав стон,
Юнцы тот час переглянулись:
-Как тяжек этот страшный сон,-
Сказал отец,- Когда б очнулись
Вы от беспутных игр, интриг,
Я был бы счастлив непременно.
Как я смешон! О горький миг!
Смеются даже эти стены
Над всепрощающим отцом,
Вам давшим столько злата, воли,
Над глупым и седым слепцом,
Не смеющим отцом быть боле.
От жизни скверной и распутной
Я вас спасу не во дворце.
Боюсь я, день настанет судный,-
И побледнел царь. На лице
Две складки пролегли. До ныне
Никто их и не замечал:
-Что слышу я? Ваш ужин стынет?
Отец ещё не всё сказал…
Женитесь. Чья жена мудрее
И краше будет, значит тот
Получит власть, престол. Скорее
Вернитесь. Жду вас только год.
Возьмите два на смену платья
И по двенадцать золотых,
А в услужение Настасью
И пару жеребцов гнедых».
Перекрестил их царь: «Хвороба»,-
Сказал: «Ест кости без конца..
Дай Бог удачи вам. А злобы
Вы не держите на отца».
- 4 –
А в утро - ливень. Дождь хлестал
По окнам, крыше, по крылечку.
Весь двор мальчишек провожал.
Разнылось у царя сердечко.
Но он не вышел на крыльцо,
А спрятался за шторой, в зале
И взглядом провожал юнцов.
- Наверное Гурам из стали-
Судачил возмущённый двор,-
- Отец… Как можно не проститься?
И этот мерзкий разговор
Пошёл гулять по всей столице.
Теперь дворец казался пуст,
Не слышны юные забавы…
В саду рыдали мамки: «Куст
Из роз завял. У переправы
Погибла лошадь, вот беда!»
Не верил в эти царь приметы.
И всем твердил, что ерунда-
Придуманное. За наветы
Он вправе даже наказать,
Но не наказывал. Ночами
Не спал. А вести стало ждать
Ему невмоготу. С свечами
Был совершён вдруг, крестный ход,
Во здравие свершён молебен.
Так без вестей промчался год.
Однажды поломался гребень,
Каким причёсывался царь.
И сдали нервы. Надломился
И слёг несчастный государь:
-Помру, а даже не простился
Я с сыновьями! Горе мне!,-
Подумал он, - Прости, Гюльнара.
А лучик солнца на стене
Плясал, плясал… За ним устало
Следили царские глаза
-Без смысла жить мне не пристало,-
Подумалось. Потом слеза,
Скатившись по щеке, застряла
В густющей царской бороде.
Болит головушка седая
От дум. Вдруг крики во дворе.
Случилось что? Кричат: « Из края
Из дальнего, принёс гонец
Известия от Аристона».
Жив Аристон, прислал ларец…
В ларце корона, не корона…
И грамота, что Аристон
Правитель края чернокожих,
Что де приедет в гости он
И привезёт жену, чья кожа
Черна, как ночь. Но нет милей,
И лучше, и родней, и краше,
Чем эта женщина. Скорей
Гурам велит колдунью Дашу
Прислать немедленно. Отец
Перед колдуньей открывает
Заветный голубой ларец.
Похоже, всё колдунья знает
И улыбается ему:
- Ты помнишь, я тебе сказала,
Как сладко сыну твоему,-
Сказала и захохотала.
-Что Александрии? Он то жив?-
-Жив, жив, конечно. Только худо
Ему. Он так же молчалив,
Но болен, жесткая простуда
Его свалила. – Где же он?
Скажи мне , Даша, где мой мальчик?
- Уже с полгода взят в полон.
Налей мне, царь, вина стаканчик.
Гадала нынче я в обед…
- Врёшь, бестия, тебе не верю.
- Ты глуп, Гурам, хоть стар и сед,-
Заковыляв к открытой двери,
Произнесла в сердцах она,
Остановилась, обернулась:
-Мне прикажи подать вина-
И шутовски присев, согнулась.
- Ну не сердись, побудь со мной,-
Сказал царь,- Сядь со мною рядом.
О, если б знала, друг ты мой,
Как одиноко мне. В награду
Получишь ныне золотой,
А хочешь – два? Солопчик новый.
Не уходи, побудь со мной…
- Не суетись так, мне обновы,
Совсем не надобны, мой царь,-
Сказала, скорчившись, колдунья:
Мой мудрый прадед, помню, встарь,
Учил, что в праздник новолунья
Смогу секреты постигать,
Смогу добро я делать людям.
Вставай, ну хватит, царь, стонать.
Решим, что делать дальше будем.
А сына женщина спасёт,
Нет, нет, не наша, не грузинка
Не вдруг, не сразу привезёт,
А через пару лет. Блондинка,
И очень хороша собой.
Поверь мне царь, свершится чудо.
Её увидим мы с тобой.
Александри обнимешь. Худо
Ему сейчас. Гурам, вставай1
Ты Аристона должен встретить,
Соседей в гости созывай,
А завтра утром, на рассвете
Его увидишь, наконец ,
И распахнёшь свои объятья,
Возьми и скипетр, и венец,
Надень парадное ты платье.
Хлопочет осень у двора,
Гляди, берёзки пожелтели,
Настала чудная пора,
А ты валяешься в постели.
- 5 –
И вот желанный день настал,
Сырой осенний день, прохладный.
Колокола звонят. Устал
Царь ожидаючи. Нарядный
Сидит на троне он. Толпой
Стоят вокруг смиренно слуги,
Дрожащей слабою рукой
Ласкает пса он. Жаль, супруги
Его Гюльнары нет, она
Порадовалась бы, конечно,
И разве в том его вина,
Произошло всё так. Навечно
Быть одному, знать, суждено
-Кто ж из детей родился первым,-
С тревогой царь глядит в окно,
Шалят натянутые нервы.
- 6 –
Крик, смех, объятья – это он,
Его мальчишка… «Боже, Боже!
Как он красив, мой Аристон!,-
Воскликнул царь,- Но что на коже?
Полоски, чёрточки? Я сплю….?
Иль грезится? Неужто это?...
А юноша пал ниц: «Люблю
Тебя, отец, за год пол света,
Как завещал ты мне, отец,
Объехал я и стал мужчиной,
К тебе приехал, наконец,
Но не надолго, есть причина.
Твой покидаю я дворец.
Обрёл я Родину другую.
Люблю я женщину, отец.
Мой дом далече. Я тоскую
Об удивительных краях,
Где нет ни бедных, ни богатых.
В красивейших живут шатрах
Там люди. Тесные палаты
Для них не ведомы. Прости,
Не гневайся, и только с миром,
Отец мой, сына отпусти.
В твоём дворце, развратном, стылом
Ты девами обласкан был,
Придворные тебя порочат,
Ты ложь и клевету плодил,
Живёшь с ханжами мирно очень!
Прости, отец, да я жесток,
Но кто тебе об этом скажет.
Ты воевал, ты жил как мог,
Но ты детей наивней даже.
Брось всё, отец, пойдём со мной,
На что тебе парадность эта?
Ты обретёшь, как мы, покой,
Там нет зимы, там только лето.
У ног прозрачная вода,
Мы ловим рыбу, сеем просо,
Там нам не ведома беда,
Да не смотри, отец, так косо!
-Вина, скорее мне, вина,-
Царь закричал,- Мне дурно что-то…
Зашевелилась вдруг стена,
И закачался пол. Ломота
По телу царскому гулять,
Пошла, благое выбрав время…
- О если б всё слыхала мать,-
Царь прошептал,- На что мне племя,
Тебя сумевшее завлечь,
Здесь Родина!» Моя Гюльнара
Здесь похоронена! Сберечь
Не смог тебя, мой сын, я-старый,
Не научил тебя, как жить,
И совершаешь ты ошибку,
Непоправимо, может быть,
Что отдаёшь ты за улыбку,
За прелесть женскую наш край,
Где неба синь, где горы, море.
Здесь Грузия – волшебный рай,
И лучше края нет. О горе!
Прости, не обессудь, с тобой
Не свидимся, мой сын, я знаю.
Ты познакомь меня с женой
С другого сказочного края.
И вот вошла она, стройна,
Красива, грациозна очень,
Мальчишки юная жена,
Его мальчишки, между прочим.
Вошла и красотой в полон
Взяла царя, к ногам упала.
-Как хороша,- был слышен стон,
И сразу тишина настала.
И Аристон поднял её,
Поцеловал, прижал: «Вот это,
Отец, сокровище моё,
С другого сказочного света».
Царь побледнел: «Ты мне не сын,
Ты ей принадлежишь, я знаю,
Ты чернокожих господин,
С другого призрачного края!
Я видеть не хочу тебя,
Хотя тебя я понимаю,
Сейчас с тобой прощаюсь я,
Ты мне чужой, она чужая.
Покормят вас, постель дадут,
А завтра в путь. Устал я что-то,
Меня дела мои гнетут,
А у тебя своя забота.
Прощай, но я люблю тебя,
Я ухожу, мне худо, худо,
С тобой навек прощаюсь я,
Одолевает плоть простуда!»
- 7 –
А утром люди у дворца
-Недоброе там, не иначе.
Кольнуло сердце у отца,
Перед глазами замаячил
Мальчишек милых силуэт.
- С ума схожу я, в самом деле,-
Захныкал царь,- По двадцать лет
Давно мальчишкам. Повзрослели.
Они не слушали отца,
Я с ними поступил прескверно,
Страдает мозг мой без конца,
Мой Бог! С ума схожу я, верно.
О проведенье! Аристон
Вчера, исколесив пол света,
Пришёл как будто. Где же он?
Иль вновь привиделось всё это?
Да, да, я вспомнил, дева-ночь
И Аристон с ней рядом. Боже!
Я выгнал их? Виденье прочь!!!!
Кто мне понять себя поможет?
Не видел сына ровно год,
Не дал я сыну кров и хлеба.
И закричал вдруг: «Небосвод
Как чёрен! Как коварно небо!
Где друг мой Даша? Непременно
Её увидеть должен я.
Как давят потолок и стены.
Окно узко и боль моя
Невмоготу. Ну, где же Даша?»
Кричит старик: «Подать вина!
Где сын мой? А невестка краше
Ночного неба. Где она?»
- Ну что ещё?- вбежала Даша….
Ты звал меня? Случилось что?
Как, царь, здоровье нынче ваше?
Озяб небось? Закрой окно.
-Присядь, Дашуня, нынче ночью
Стучала птица мне в окно.
Я испугался, между прочим,
И вот она, разбив стекло,
Влетела и заговорила.
Я слово вымолвить не мог.
Она о сыновьях спросила,
Ко мне подходит… О, мой, Бог!
И подошла, и прикоснулась.
Я оробел, спросил: «Кто ты?»
«Гюльнар»,-мне говорит .Нагнулась.
Потрогала лицо. Следы
От коготков её остались.
Спиной прижался я к стене…
Мы с птицею поцеловались,
Иль это показалось мне?
Сказала: «Пьёшь, Гурам, ты много,
От бед тебя хранила я».
И поглядела как-то строго.
Я говорил: «Любовь моя,
Ты помнишь, как любил тебя я?
И не женился больше я.
Она в ответ мне: «Знаю, знаю,
Ты много пьёшь, душа моя!
Ответь, что сталось с сыновьями?
Не возвратишь их – прокляну!»
Крестилась Даша: «Сила с нами,
Пожалуй, я Гурам, пойду».
- Нет, нет, - кричит Гурам, - Послушай!
Она ударила меня,
Дворец сказала, мол, разрушу,
Не возвратишь детей!!! А я
Молил, протягивая руки,
Я звал её, хотел обнять,
Рассказывал, какие муки
Пришлось мне в жизни испытать.
Ну, а она опять к окошку,
И на окно. Оттуда в сад.
У двери я заметил кошку,
И знаешь, я был кошке рад.
Я, Даша, выгнал Аристона,
Я небом проклятый отец,
Он не получит, Даша, трона,
Я – низок, жалок, я- глупец!
-Гурам, мой царь, ты слишком болен,
Я вылечу тебя, Гурам,-
Шептала Даша,- На престоле
Ты должен находиться сам!
А тяжкий сон забудь. Не стоит
Тебе страшиться ничего,
Пусть он тебя не беспокоит,
Сотри ты с памяти его.
Мой царь, ты помнишь, обещался
Мне дать немного золотых.
Ну что ты, право, раскричался?
Я подожду. От слёз твоих,
От криков, хвори я устала,
А хочешь, навсегда уйду?
-Ну что ты Даша? Денег мало?
Опешил царь. Ещё найду!
Я всё отдам, и только речи
Твои излечат душу мне,
Зажжем сегодня в ужин свечи,
И посидим с тобой одне.
Когда же пролетит два года?
Вернётся ли Александрии?
И засмеялась Даша6 «Мода
Сейчас другая, помоги
Купить обнову, не стара я,
Дай денег, не скупись, Гурам,
Тебя всегда понять могла я
Не хмурься, сын вернётся к нам!
В хлопотах, в плаче, в крике, в стоне
Прошли года, как день один,
Дашуня день-деньской в погоне
За золотом. А где же сын?
Колдунье не даёт покоя
Недоверяющий ей царь:
-Ты водишь за нос? Что такое?-
Разбушевался государь.
«Да ты никак, Дашутка, Врунья?
Дурачить вздумала меня?
Плутовка, мерзкая колдунья!
Эй, слуги, оседлать коня!
Я сам искать поеду сына,
Не верю больше ведьме я.
Как смеешь гор, ты , властелина
Дурачить? Не дразни меня!»
Но улыбнулась Даша: «Хватит,
Вчера о том же ты кричал,
Я в спальню провожу и кстати,
Попьём винца». Царь замолчал,
Пошёл покорно за плутовкой,
Поплакался, поныл чуть-чуть,
Дал денег Даше на обновку,
И облегчил беседой грудь.
- 8 –
Александри явился днем,
Голодный, страшный, недовольный,
И о житье-бытье своём
Он не рассказывал. Довольный
Внезапной встречей с сыном, царь
Слезу нечаянно роняет,
Истосковавшись государь
По сыну, сына обнимает.
Недобры юные глаза,
Надменная улыбка впрочем
Заполонила пол-лица,
И царь перепугался очень:
-Я вижу всадников, мой сын,
Охраны у меня хватает,-
Сказал он,- Я здесь господин!
Недоброе, знать, затевает
Мой мальчик. Не перечь ты мне!
Я власти не отдал, как будто
Ты поклонись сын, седине,
И ранам, и годам. А в утро
Я жду тебя, но не пойму
Пришёл с добром, со злом, что скажешь?
Родная кровь. Ты…посему,
Неужто другом быть откажешь?
Привесть дружину ты посмел?
Все на подбор: красивы, ловки,
И ты красив, мой сын, и смел,
И сила есть, и есть сноровка.
А в вечер в трапезной – скандал:
-Не докучай мой царь, ученьем,-
Александри отцу кричал.
-Я – взрослый! Голову моленьем
И добротой не забивай…
Не подчинюсь отцовской воле!
Наследником при всех признай,
Сидеть я буду на престоле!
- 9-
С приходом утренней зари,
После бессонной царской ночи,
Пришёл к отцу Александрии.
Гурами, приоткрывши очи,
Бестактностью был возмущён:
-Ко мне пришёл ты без доклада!?-
Всё, боле раздражаясь, он,
Едва шептал: «Чего же надо
Тебе, мой сын? Ты честь отнял,
Честь, что накоплена с годами…
Поди ты прочь! Я ночь не спал,
И бездна, бездна между нами.
Не думал я, что ты жесток,
Дай мне немножечко покою,
Я – немощен, я – одинок,
И ничего теперь не стою.
Мне стыдно, что я породил
Ничтожество и изувера.
О, горе мне! Мой сын забыл
Обычай предков, предал веру.
Александри платок поднял:
-Ну что ты право, как ребёнок,
Всё будет так, как я сказал!
Отец, мне помнится с пелёнок
Ты приучал держать слова,
Однажды данные навечно.
Судьба жестока, но права.
Я – мстил, я- убивал, сердечно
Тебя люблю , мой бедный царь,
И не советую перечить,
Не смей мешать мне, государь,
Прибереги для дворни речи.
О планах расскажу тебе,
Тех, что вынашивал годами,
Коль я с тобой наедине,
Не нужно тайны между нами.
Представь ты сына завтра слугам,
Я знаю, царь, давным-давно,
Страдаешь тяжким ты недугом,
Мне сострадать боль суждено!
Коль грешен я , прости мне Боже!
Но ты, отец, дашь власть свою,
Перечить мне, поверь, не гоже,
Иначе я тебя убью.
Врагов не пощажу я боле.
Дороги проложу в горах,
Всё подчиню своей я воле,
В людей твоих внушу я страх.
Ты распустил, отец, их очень,
Ворьё живёт в твоём дворце,
Пусть я жесток, пусть я порочен,
И ты не лучше. Что в лице
Ты изменился, право дело?
Колдунью, дуру приютил!
Она – советчица умела
Тобою помыкать. Ты пил,
Ты пил, и пьёшь, я прибыл кстати,
Вот покуражусь, отдохну…
Озяб? Дрожишь? Рыданий хватит,
Платочком слёзы не смахну.
И засмеялся… Мне ль до шуток…?
Ты – слаб, ты – немощен, отец,
На размышленье меньше суток
Тебе даю я , наконец!
- 10-
Казалось, рухнул потолок
На голову царя, на плечи.
Сдавило грудь и ветерок
Ворвался в комнату, и свечи
Упали. Заметался крик:
«Что может горше быть на свете,
Чем унижения?» - Старик
Стоял и плакал,- Дети, дети
Не пережить мне страшный миг
Позора, горя… На рассвете
Уйду к Гюльнар. – Рыдал старик.
От вас я отрекаюсь, дети!
- 11 –
С прискорбием смотрели горы
На безобразнейший пожар.
Случилось, загорелись шторы
В царёвой спальне. Мал и стар
Пожар тушили. Плач, проклятья
Слыхала старая сосна.
И лишь в горах, меняя платья,
Шагала царственно весна!