Мегаполис
под ногами,
в тьме повис
неон горстями.
На моих ладошках
от Естреллы крошки,
с сочностью бекона,
золотистей трона.
Я поднялся не отлить -
буду ангелов кормить.
На, тебе, красавчик,
мой любимый хавчик.
Улица, фонарь, аптека,
тырит презики калека.
Не спешит пернатый чёрт
Делать квантовый скачок.
"АААй вилл сувайв,"-
бредят губы,
вечный драйв
в стриптиз клубе.
Девочки, одетые
в резинку на бедре,
грудь свою, наверное,
не поместят в ведре.
Кто сказал, что я дрочу?
Серафимам дань плачу,
лучше сперму, чем мочу,
пачкать вас и не хочу.
За столы цепляясь писькой,
бегал весело я с визгом,
но не вышел ангел мой,
только педик молодой.
На балкон, среди ветвей,
ради райских птичек,
я подруге несу спрей,
скальпель, скотч и спичек.
Ты сама всему виной,
изменяла за спиной,
не ценила и лгала,
глубже дашь без языка.
Я с гниющей честью
год назад из мести
окунулся в шлюший мир,
СПИД теперь мой сувенир.
В живот яблок натолкал,
пригодился твой мангал,
при свечах один рыдал,-
ангел, знай, я предлагал.
"Хлеб не хочешь преломить,
не любви нектар испить,
не перегидрольной тёлки!"-
швырнул зубы я в потёмки.
Небо, сжалься, грешен, каюсь,
не курю, не пью, качаюсь,
бабочкой под пестицидом
мру с иммунодефицитом.
Долго чашечка прицела
улыбалась и робела.
Если жалко Творцу чудо,
подставляю бровь под дуло.
Рассветает на пляжу,
рядом с трупом я сижу,
эктоплазмы призрак мрачный,
ел недавно, а прозрачный.
Вдруг с хохочущих небес
снизошёл смердящий крест,
в ангелочках-малышах,
к трупику в опарышах.
Сам Бог рода Авраамова
(а похож на Сталина)!
Ковыряет ржавой спицей,
с хлюпом трахает глазницу.
Ветер, ветер, ты могуч,
с мусорных принёс ты куч
разворот газеты свежей:
"Нобелевская премия в Швеции
на медицинской конференции
за РНК-интерференцию
и победу над виросом СПИДа
присуждена девушке милой."
И на принтера мозайке
в пацифистской белой майке
улыбается невинно
съеденная мной ****ина.