Спи.
Смотри из окна поезда на огни гетто. Ты на земле ли, в кулаке ли сжата,
смотри, как дрожит в граненом стакане пленка льда на чае, слушай
как стекло ударяется о подстаканник. Пусть тебе сниться, что ты на войне и грязные дети
бегут за тобой по улице, босыми пятками по первым весенним, и смеются. Из патифонов тянет
старое хриплым. Занавески нестираны, но дыры
на них залатаны
каждая
разным куском ткани. Тебе сварят инжир в молоке и усадят на табурет перед скатертью
желтой от крахмала. Праздничной. Я так люблю твои натянутые жилы, когда ты улыбаешься,
твои посеревшие от табака зубы и загорелую, смешанную с грязью кожу. Твои волосы пахнут паленой бумагой
и смолой. А была белой. И даже, может, пахла чем-то миндаль или дыня.
Спи. Я прижмусь к стене потуже. И напрягу спину.
Здравствуй, макет нашего гетто. Мы видели маки и море, дышали: соль и пионы, мы убивали зиму.
Пока вы читали про лето.