Я начинаю чужую сказку, маленькая Лу-лу, день убежал от меня с опаской, тень отползла, потеряла краску, скорчилась на полу. Очень непросто тебя баюкать вечером в январе – бесишься, хнычешь, боишься звуков, Эрна-кухарка, жирная сука, что-то орёт во дворе. Что ж, кувыркайся и мни перину, в сказке потом поспишь... Всё началось на твоих крестинах, мама забыла свою кузину позвать на банкет в Париж. Мама списала всё на простуду, мужа, мигрень и гастрит. «Ах, извини, я больше не буду!..» Поздно. Кузина – колдунья вуду – тебя теперь не простит...
Банты, безгрудые куклы, скакалка... Ещё может года три, и детство расплещется лужицей жалкой, и от любимой весёлой считалки останется только ритм. В жизни всё женственней – взгляд, фигура, маникюр раз в два дня, тени, сапожки, подруга дура, станешь Лючия или Лаура... Впрочем, одна херня... Будешь стесняться себя из-за веса, за пацаном страдать... Только к чему тебе эти замесы? Ты ведь уже без пяти принцесса, скоро укол и спать. Кто-то всю жизнь уколов боится, а кто-то колдуньи злой... В общем, в шестнадцать всё и случится: пальчик булавкой, под кожу спицей, а может в вену иглой...
Где-то есть принц, предположим Эрик – имя не хуже других, читает, играет в «верю-не верю», тоже растёт, есть отметки у двери: раз в полумесяц – штрих. Он будет медленно зреть в мужчину, пробовать мир на вкус. Время когда не нужна причина, минус, конечно, прыщи и щетина, всё остальное – плюс. Он о тебе от друзей услышит, маленькая Лу-лу... Мол, там, высоко, а может и выше, уснула принцесса, лежит, не дышит, ждёт принца и поцелуй. Круглые сутки двадцать сиделок будут хранить твой сон, петь тебе песни, мыть твоё тело, красить ресницы, массажи делать, пока не приедет он.
Он доберётся к тебе без карты – вот что значит судьба. Сиделок прогнав умирать от инфаркта, вечером, где-то в начале марта, губами прильнёт к губам. Скажет «Вставай, дорогая, хватит, я тебя так искал!..» Ты приподнимешься на кровати, чтоб посмотреть, с какой это стати кто-то тебя целовал. Ему поцелуй этот будет важен, а ты не из тех невест... Крепко обнимешь, спасибо скажешь, из благодарности дашь ему даже... Но скоро он надоест. «Ну, разбудил... Вот смотри – будильник. Что мне теперь с ним? жить?..» Мальчик и раньше-то был не сильный, а тут ещё лопнет пузырик мыльный, и сказку не возвратить.
Он будет плакать, просить, молиться, грозить покончить с собой, потом посмотрит раненой птицей, и, чтобы казалось, что всё это снится, уйдёт от тебя в запой. Глупый очкарик, ещё и в розовых, а кто здесь не без греха? Он в тридцать семь умрёт от цирроза... Проза всегда остаётся прозой, даже когда в стихах. Глупые дети, противные внуки, муж старше на тридцать лет... Жизнь вытворяет странные штуки, ты в сорок пять растолстеешь от скуки и пирогов с желе. Воспоминания каждый вечер – правильно или нет? Все мы друг друга калечим и лечим. Ты пожалеешь, что сон твой не вечен и тихо умрёшь во сне.
Так что, давай, закрывай-ка глазки, маленькая Лу-лу. Сон подбирается, сладкий, вязкий... Вся наша жизнь состоит из сказки про сны и про поцелуй.