Морозный воздух в горах необычайно свеж и прозрачен. Окрестности просматриваются на несколько десятков километров. Лёгкая дымка тумана, преломляя солнечные лучи, делает горы по истине сказочным миражём. Картина взывающая к размышлениям о вечном , незыблемом и…отрешённом от реальной действительности.
А действительность была рядом , стонала и материлась в приёмном покое медицинского батальона, особенно когда снимались заскорузлые от спёкшейся крови повязки. Бойцы до одури смолили суровую «приму» и зверовато зыркали на пробегающих в кокетливых халатах медицинских сестёр.
Санинструктор Мадуев передал дежурной смене остатки перевязки и наркотических препаратов, отчитался за раненых и походкой бывалого воина двинулся в расположение медицинской роты. Он имел полное право на усталую тяжесть в глазах, немногословность и самоуверенную осанку. Он прибыл с «боевых». Так назывались кратковременные рейды в мятежные провинции Афганистана оперативных групп в составе нескольких подразделений. Как правило, основу этих групп составлял разведывательный батальон дивизии. Мадуев среди разведчиков был своим человеком. Его уважали бывалые офицеры, побаивались новички и высоко ценили медицинские работники. Он был неутомим и бесстрашен, вынослив и надёжен в любой обстановке. Когда формировалась группа медицинского усиления на «боевые», вопрос о Мадуеве отпадал сам по себе.
Однажды его не пустили в рейд, так разведчики приехали на броне и в категоричной форме потребовали от медицинского комбата своего медбрата. Спорить с людьми идущими в бой было бесполезно, да и бессмысленно. Самоотверженность в этом деле ценилась особо, очевидно не напрасно среди Героев Советского Союза из числа медицинских работников , основная когорта как раз была представлена санинструкторами.
Во время той войны, на передовой, санинструктор жил столько же сколько и командир взвода, один –два дня от силы. Мы это помнили и с этим считались.
Воинское звание «сержант» Мадуев получил ещё в школе санинструкторов,
в Теджене. По прибытию в Афганистан Мадуев, как и все его сверстники, был подвергнут нападкам со стороны так называемых «дедов», но его неукротимая ярость, физическая сила и несгибаемый характер, сразу же охладили «воспитательный» пыл у сослуживцев.
А первый же выход на боевые подружил сержанта с разведчиками, это уже давало ему должным образом освоится в батальоне, а затем стать лидером среди солдат. Пожалуй даже не просто лидером , а своеобразным законодателем традиций и приоритетов.
Глядя на его изнуряющие спортивные занятия, другие бойцы то же стремились свободное время проводить на спортивной площадке. Он носил короткую причёску и всегда был аккуратно одет – это стало модой во всём батальоне.
Один раз мне довелось быть очевидцем, как этот солдат плакал, плакал от ярости. К нам в батальон , с дружеским визитом, приехали спортсмены – афганцы. Проводилось мероприятие в рамках советско-афганской дружбы. Надо заметить, в батальоне была неплохая волейбольная площадка, подобные мероприятия практиковались и были своеобразной отдушиной в серых буднях повседневной действительности.
На этот раз визит гостей был неожиданным, нашу команду выставили в «винегретном» составе, то есть, кого сумели найти того и поставили на площадку.
Среди всех прочих оказался и Мадуев . Обычная игра, напряжение и эмоции как всегда - от души. Драматическая развязка наступила в третьей игре, когда наших ребят переиграли с минимальным разрывом, по большому счёту спортсмены-профессионалы. Мадуев в ярости разорвал волейбольную сетку, с пеной у рта молотил мяч на земле. Мокрый, от пота и слёз, затих только после того, как выплеснул всё на каком то странном непонятном для всех языке. К нему никто не подходил. После этого случая в волейбол он не играл больше месяца.
Однажды, во время практических занятий по огневой подготовке, молодой солдат замешкался, бросая боевую гранату, передержал её в руке, после того как выдернул предохранительную чеку. С испугу бросил гранату в нескольких метрах от себя. На огневом рубеже страховал его Мадуев. Он резко швырнул солдата на землю и прикрыл его собой. Осколком гранаты Мадуеву рассекло кожу на голове. Больше никто не пострадал. Самым спокойным после всего случившегося был Мадуев. Занятия продолжались как ни в чём не бывало.
Когда наступило время увольнения в запас, ему предложили поступать в военное училище. Ответ был далеко не ординарный
- В нашем роду всегда были воины и я им стал , но в армии служить не буду.
Только спустя много времени я начал сопоставлять некоторые моменты в его жизни и биографии. Родился в Казахстане, по национальности чеченец, высоко ценил в людях бойцовские качества, но никогда не выступал на политзанятиях и не вступал ни в какую пропагандистскую полемику. Словно готовил себя к чему- то особому. После его увольнения батальон долго ощущал невольное влияние этой личности, воздавая таким образом должное солдату –воину.
Спустя некоторое время, решением начальника отдела комплектования дивизии, в медицинский батальон на пополнение прибыли солдаты из расформированного подразделения. Обычные солдаты, в основном водители, которых распределили в технические подразделения, ничего в том особого не было.
Особого не было , но с некоторых пор стали замечать командиры подразделений, что солдаты как то стали безразлично реагировать на любые проявления активной жизни.
Стали кучковаться в курилке, перестали елозить на перекладине и брусьях. Гитара и та стала реже звучать в расположении роты. Мы тогда ещё не знали, что такое наркотический дурман, эта зараза медленно вползала в солдатские головы и души.
Один из новичков , фамилию его помню до сих пор очень отчётливо , некто Докуев, выделялся своим возрастом, довольно необычным для солдата срочной службы.
Ему было двадцать шесть лет, был он среднего роста, но очень жилистый и весь какой то жёстко –взъерошенный. Горский нос и волосы с выраженной рыжиной матёрого лисовина. У солдат он сразу стал каким - то символом противления службе.
Походка пренебрежительно развалистая, ремень до упора отпущен, рыжая щетина и глаза, глаза всех и всё презирающие. Вечно жующий, сплёвывающий нечто тягучее и такое же рыжее. Только спустя время мы узнали, что это была разновидность наркотика, в виде жвачки. Батальон бударажило. Мы принимали самые расхожие меры, усиливали индивидуально – воспитательный работу , в ход пошли жёсткие меры наказующего плана. Ввели систему ответственных , ответственных казалось за всё.
Итог был к сожалению не утешительный, наркотический фугас сработал, культа бойца не стало, на смену ему пришёл культ жвачного противленца .
На боевые действия солдаты стали идти с неохотой, без привычной лихости и инициативы.
Пришлось пойти на крайние меры. Принцип Тараса Бульбы: «кто тебя породил, тот тобой и распорядится». Начальник всё того же отдела комплектования отправил этого солдата в Союз, была и такая мера наказания для нерадивых.
Долго пришлось нам потом расхлёбывать последствия этой цепной реакции наркотического дурмана в солдатской массе. Фугас был заложен и он сработал. Сработал во всей стране. Таких , Докуевых было много, они были порождением нашего недалекого прошлого. Докуев тоже родом был из Казахстана и та же судьба была у его родителей, что и у Мадуева. Они были абсолютно разные, но каждый по - своему оставили след в батальоне.
След притягательной силы со знаком плюс или со знаком минус, но он был и есть.
И тот и другой несли в себе заветы своих предков, предков подвергнутых насилию в национальном масштабе. А это уже фугас и он обязан был сработать, так оно и случилось.
Сработал, в Чечне. Я бы не удивился, коли довелось бы встретить среди боевиков рядового Докуева, хотя откровенно сказать, его скорее можно было бы увидеть где-нибудь в Москве, среди предприимчиво- презрительных выходцев с гор. Последнее время, задумываясь о ситуации на Кавказе, почти не сомневаюсь , что и мой сержант Мадуев был , а может быть даже и есть сейчас, по ту сторону войны. Особенность фугаса, - нельзя допустить, что бы он был заложен, если есть хотя бы какая то возможность избежать этого, в противном случае он сработает всё равно.
Всё равно, кто его заложил, гибнут, как правило, безвинные……….