Она во многом необычна. Порой играет в свою «особенность», но чаще это естественное её состояние. Спорить с ней всегда было невозможно, чем больше ей доказывали её неправоту, тем больше и упорнее она стояла на своём . Если с ней быстро соглашались, это её настораживало, тогда она начинала сомневаться в своей правоте и на этом можно было с успехом играть. Близкие ей люди, зная эту особенность, довольно успешно использовали данное обстоятельство. Она служила ефрейтором в армии, носила военную форму с удовольствием, густые рыжеватые волосы, волнистые от природы, в сочетании со слегка вздёрнутым носиком подчёркивали её постоянную готовность к любому отпору. Женщины побаивались её языка и самоуверенности. Мужчины уважали за бронебойность и исключительные познания в технике, особенно в автомобильной. Машину она водила играючи, лихо , но грамотно. Прирождённая картавинка дополняла шарм и скрадывала возраст. Покладистость мужа, его уравновешенность и вечная занятость на службе делала её свободной от домашних хлопот, тем более, что дочери у них были уже вполне самостоятельные и проживали отдельно. От физических недомоганий она избавлялась с помощью собственных невероятных рецептов и установок, в которые слепо верила и, которые были неприемлимы любому другому существу. Ещё она была набожной и сентиментальной, но тщательно это скрывала. Мы дружили семьями.
… В тот год, во время отпуска, я реализовал свою давнишнюю мечту.
Мне удалось газифицировать и провести водопровод в частный дом моей тёщи, которая проживала в небольшом приморском городке, на Украине. К тому времени заводы на Украине остановились окончательно, царила безработица, создавались маломощные строительные организации, уровень профессионализма которых оставлял желать лучшего.
Многие проблемы приходилось разрешать исходя из обстановки, черновую работу выполнять самому. Времени как обычно не хватало, к вечеру я валился с ног от усталости, но упрямства мне было не занимать. Отпуск заканчивался , задержаться я не мог ни под каким предлогом, нервы мои были на пределе. За два дня до окончания отпуска, рано утром, предварительно до основания загрузив машину , старенький жигулёнок, традиционной тёщиной консервацией, мы взяли курс на Самару, где в то время я проходил службу. Жена моя твёрдо усвоила обязанности штурмана и старшего машины, команды отдавала голосом не терпящим возражения , правил дорожного припинания не знала, но отчётливо разбиралась в цветах светофора, в отличие от меня. Я был дальтоником, и самоуверенным водителем с годовалым к тому времени стажем управления автомобилем. В том , что машина и я – одно целое – не сомневался.
На замечания реагировал болезненно, скорость менее девяносто километров на трассе не признавал. У нас в запасе было тридцать часов и свыше полутора тысяч километров пути.
Во взаимных упрёках время и расстояние летели незаметно .
Двухчасовая задержка на границе утвердила нас в мысли, что как с украинской , так и с российской стороны в погранично –таможенной службе пребывают, мягко говоря не самые лучшие представители силовых структур. Это нас на время объединило, но впереди был Ростов, а вместе с ним и разошлись наши с женой взгляды на варианты кратчайшего расстояния на Самару. Неуловимый консенсус был конечно найден, но в машине царила атмосфера взаимной недосказанности, что свойственно практически всем семейным парам в подобной ситуации.
Солнечный сентябрьский день тоже был с характером. Сразу за Ростовом небо затянуло грозовыми тучами. Поднялся порывистый ветер, хлынул проливной дождь, который вынудил нас на время остановиться, не было видно трассы.
Спустя час снова светило солнце, автомобилисты с удвоенным рвением принялись навёрстывать упущенное, по крайней мере таковым был я. Игнорируя ограничители скорости и прошедший недавно дождь, мы миновали небольшой казачий городок Белая Калитва. Монотонность трассы убаюкивала и уносила в воспоминания, автомобилем управлял автопилот.
- Нас заносит - голос жены был категоричным и мгновенно вернул меня к действительности.
По встречной полосе, из-за поворота показался автомобиль с такими же как у нас проблемами, автоматически жмусь к обочине и….цепляю последнюю.
Пытаясь выправить положение, вылетаю на встречную полосу, от того прихожу в ужас, резко беру вправо и жму на педали……
Этого оказалось достаточно. Достаточно для того, чтобы автомобиль ушел с обочины и пошёл по откосу. Высота откоса была в пределах двух метров, удержаться на нём не удалось… Резкий удар о придорожный валун и машина переворачиваясь падает на крышу…
…Сквозь звенящую тишину, откуда-то из тумана слышу голос жены…
Наощупь, ползком пробираюсь сквозь битые банки наружу. Жена помогает мне выбраться. Она бледная, но не растерянная,(как позже выяснится, она всю дорогу ожидала этого исхода, было предчувствие)
- Как ты …-вопрос взаимный. Наверное сколько буду жить, столько буду благодарить судьбу, что с женой ничего тогда не случилось.
У меня вывихнуто плечо и выражено кружится голова, тошнота..
Сгоряча самостоятельно вправляю себе вывих, стоять уже не могу, присаживаюсь, а затем и ложусь на землю. Головокружение. Практически ничего не слышу. Пульс редкий. Я в прошлом хирург. Черепно-мозговая травма, наверное ушиб мозга, возможен перелом височной кости, первое что приходит на ум в оценке своего состояния.
Собралась толпа зевак. Как оказалось, несчастье с нами произошло вблизи небольшой деревушки. Прошу подошедших мужчин вызвать милицию и скорую помощь.
Тем временем жена пытается угомонить жаждущих посострадать, невесть откуда взявшихся плакальщиц. Надо сказать, что её спокойный , но категоричный тон возымел действие. По крайней мере около нас остались только те, кто реально мог чем – то помочь.
Прибыла машина скорой помощи. Усилием воли пытаюсь удержать сознание. Медсестре из «скорой» сразу же говорю, что я врач, осматривать меня не надо; руки , ноги целы, органы живота не пострадали, все проблемы с головой и возможно с позвоночником.
Прошу уложить меня на носилочный «щит», если таковой у них есть, ничего мне не вводить и срочно доставить в больницу. Опять же самообладание помогло, без лишних слов меня погрузили в машину и уже через полчаса сонные кабинеты районной больницы наполнились неторопливым шарканьем ног медицинских работников, потревоженных в тихий субботний вечер. Диагностические возможности ЦРБ крайне скудны, диагноз так и остался предположительным. Сон, похожий на бессознательное состояние, хотя бы на время избавил меня от душевных мук, я с ужасом представлял, что могло ещё произойти, если бы не вылетел аккумулятор, машина была заправлена под завязку..
Через сутки, санитарным вертолётом, в состоянии средней степени тяжести, я был доставлен в окружной военный госпиталь Северо-кавказского военного округа.
Диагноз, выставленный после многодневных обследований, был весьма неутешительным.
Подтвердилось предположение в отношении перелома височной кости, ушиба головного мозга, в перспективе глухота, ввиду разрыва барабанных перепонок, тяжёлой контузии слухового аппарата, кроме того, развился отёк лицевого нерва. Категорическое запрещение получаю на чтение, просмотр телепередач, режим естественно определяется -постельным. Возможностей для самобичевания - предостаточно. Пытаясь противостоять депрессии, начинаю писать стихи… Тоска…
…. В это время в Самаре Татьяна, опекая мою дочь, в буквальном смысле истерзала телефонные линии, пытаясь подставить своё плечо. Поездом вернулась домой моя жена.
Из её рассказа следовало; что, конечно же, о восстановлении машины речи вообще не идёт, а всё остальное, теперь зависит от воли всевышнего, времени и умения врачей.
Если на процесс лечения и на волю божью Татьяна не могла оказать воздействия, то в отношении машины это вопрос был спорный. Здесь она подключила всех кого могла, чтобы на расстоянии тысячи с лишним километров , ей изложили примерное состояние останков машины. Учитывая, что машина была снята мною с учёта на Украине и не была ещё зарегистрирована в России, её нельзя было вообще продать, оставалось только скорбно с ней попрощаться. Специалисты автомобильного дела, после осмотра машины, единодушно вынесли вердикт о невозможности её самостоятельной доставки в Самару. В этом можно было убедить кого угодно , только не Татьяну. Чем больше было аргументов против, тем твёрже была её уверенность в собственной правоте. Она лично нарисовала макет жёсткой сцепки с какими то особыми креплениями, заставила прапорщиков в воинской части сварить ей это сооружение и невзирая на мои возражения и неверие в эту затею, убедила всех, что приедет и заберёт машину, а заодно и меня, как только я более менее поправлюсь.
…. Осень октябрём катила в период заморозков и гололёда. Желтые листья обильно усыпали землю и уныло ожидали приближения сезона дождей и холодов. Ещё не полностью окрепший от полуторамесячного лечения, я приехал в деревню, где приткнули сиротливые останки: моя страдалица машина и тёщина консервация. Татьяна встречным курсом из Самары двигалась на юг. Я ожидал её, втайне надеясь, что по приезду мы с ней возьмём только самое необходимое и налегке вернёмся домой. Очевидно, я плохо знал с -кем имею дело. До приезда Татьяны я пытался , хотя бы как- то, выправить кузов, на остальное смотрел с вполне понятной опаской человека, имеющего только самые общие представления о внутренностях автомобиля.
Она приехала решительная и невозмутимая. Полторы тысячи километров ещё больше отшлифовали в ней уверенность в правоте и выполнимости задуманного.
Деревня жила запахами и заботами, связанными с квашением и солением капусты.
Догорали осенним багрянцем Стожары. В огородах жгли ботву. Очарование осени портили житейские проблемы транспорта и моей некомпетентности в нём.
Татьяна принялась за дело со свойственной ей бронебойной энергией.
Специалисты местной станции технического обслуживания вынуждены были сесть за справочники. При появлении в их угодьях Татьяны, каждый спешил найти себе неотложное дело. Ходовая часть моего автомобиля никогда раньше, за все годы своего существования, не получила такого внимания и заботы как сейчас.
В автомобиле Татьяну интересовали надёжность и основательность, когда этим требованиям стала удовлетворять ходовая часть машины- было назначено время убытия домой.
Под бдительным присмотром была осуществлена сцепка двух автомобилей.
Ночью подморозило, дорога приобрела гладкие очертания, но это совсем не радовало.
Движение двух автомобилей на жёсткой сцепке по гололёду, на холмистой местности российской средней полосы стремительным не назовёшь. Особенно трудно было сдерживать скольжение при движении под гору. Татьяна словно приросла к рулю, мои предложения поменяться хотя бы на время вызывали свойственную ей категоричную реакцию, после которой наступало на некоторое время звенящее молчание.
Мне было доверено приготовление бутербродов и рассказывание анекдотов.
Миновали Калач, запаслись вяленой рыбой, пиво для нас - запрещённая тема.
Перешли на сигареты, помогает не на долго, расстояние сокращается черепашьим шагом.
Читаю написанные в госпитале стихи. Получаю оригинальное одобрение от своей слушательницы.
- Дмитрич, ты меня конечно извини, но у тебя в голове что- то встало на своё место, раньше ты писал менее выразительно - при этом она самозабвенно рассмеялась,- тебе даже авария пошла на пользу.
- Спасибо за оценку, но никому я бы подобного приобретения не пожелал, до сих пор в голове стоит только один колокольный звон, сквозь который мысли пробираются с такой же скоростью как мы движемся.
Подобные разговоры и дружеские подначки разнообразили скучный пейзаж донской осени и разгоняли дрёму.
Внезапно слышим выстрел, машину начало бросать по дороге, останавливаемся.
Прямая русская речь по поводу лопнувшего ската и хозяина , который собираясь в дальнюю дорогу поскупился приобрести новую резину, убеждают меня в том, что всё в порядке, сейчас поменяем колесо и будем двигаться дальше.
Сказано – сделано, впереди Волгоград и наступившая ночь. На трассе гостиниц нет, ночные стоянки похожи на загоны для крупного рогатого скота. Зато триста километров позади. Лучший охранник это я. Моя задача, один раз в два часа прогревать машину, рачительно осматривать тёщину консервацию, не допустить её замораживания и разбазаривания вольного или невольного. Утреннему рассвету я радовался самозабвенно, от всей души..
Правый берег реки Волги от Волгограда до Саратова всегда славился своими холмами и крутыми поворотами, не славили их только двое, один из них старался больше молчать, будучи ответственным за всё, но действия его необходимо было постоянно проверять и оценивать. Негативная оценка организовывала и дисциплинировала. Дедовщина в машине процветала во всю, как осенние хризантемы.
Так героически преодолевая бытовые и дорожные трудности мы ,тем не менее, двигались к заветной цели. На четвёртые сутки автопробега Самара встретила нас устойчиво сформировавшимся заморозком на земле и плохо скрываемым беспокойством в глазах родных и близких. Мы прибыли.
….. Прошло много лет, муж Татьяны уволился из Вооружённых Сил по возрасту в воинском звании полковника. На Северном Кавказе завершил свою службу и я. Внуки Татьяны пошли в школу. Вздёрнутый носик и лёгкая картавинка по –прежнему делают её задирой. Она служит в армии – ефрейтором……