….Кыш, кыш…,- пожилая женщина, задыхаясь, машет руками на кружащуюся чёрную стаю пернатых хищников. Спотыкается, падает, снова встаёт и бежит по свежеперекопанному полю скорби и людской жестокости…..
Здесь только что произошла финальная часть трагедии психиатрической больницы , попавшей в жернова фашистского нашествия. Пациентов больницы не успели эвакуировать. Содержать «сумасшедших недочеловеков» немецкое командование посчитало совершенно излишним. Больных людей расстреляли….
Расстреляли потомки нации, подарившей мировой цивилизации великих философов, гуманистов, мыслителей , психиатров , поэтов и писателей…
Это фрагмент из фильма «Любовь земная». Равнодушных среди зрителей нет,. люди стараются не смотреть друг на друга . На экране фашизм, самый обыкновенный….
Память невольно возвращает меня в наше недалёкое прошлое.
Поздняя осень 1999года. Чечня, боевые действия, контртеррористическая операция и её безотрадные последствия.
Освобожден Надтеречный район, войска по горным хребтам продвигаются к г.Грозному. Реакция мирного населения неоднозначная, взаимное недоверие и настороженность, зачастую с плохо скрываемой враждой и ненавистью. Основание на то есть как с одной так и с другой стороны. Сырость, грязь, запустение и безнадёга.
Общечеловеческие ценности утратили своё значение. Есть только «свои и чужие».
Причём понятие «свои»- очень условное.
…. Медицинский отряд специального назначения Ленинградского военного округа продвигается за войсками генерала Шаманова. Помощь раненым и больным оказывается, что называется «с колёс», «с ходу».Оперативная обстановка требует максимальной взвешенности в решениях по развёртыванию отряда, объёму медицинской помощи, времени пребывания на одном месте, степени приближения к полю боя.
С целью рекогносцировки будущего места развёртывания медицинского отряда вылетаю вертолётом в район населённого пункта Закан –юрт. Со мной главный хирург округа, главный санитарный врач и офицеры медицинской службы объединённой группировки войск.
На этот раз есть возможность развернуть отряд на более продолжительный промежуток времени, соответственно значительно расширить объём медицинской помощи. С учётом того , что наступают холода , туманы затрудняют ежедневную эвакуацию, необходимо предусмотреть развёртывание отряда в стационарном помещении. С другой стороны размещение отряда в населённом пункте, учитывая особенности боевой операции и методы действий бандформирований, крайне не желательно.
За бортом сырость и копоть, горящие нефтяные скважины и унылое запустение.
Запустение во всём : голые склоны гор, безжизненные пастбища, разбитые просёлочные дороги, кладбищенская тишина населённых пунктов, стылые глаза местного населения, дети не умеющие или не желающие улыбаться. Суровые будни военного лихолетья.
В двух километрах от Закан –юрта, если верить карте и воспоминаньям «старожилов»
прежней чеченской компании, должна быть психиатрическая лечебница. По крайней мере какие –то здания могли всё-таки там остаться. Мы держим выверенный штурманом курс.
Предположения наши к счастью оправдались. Два двухэтажных здания, несколько полуразвалившихся флигелей, забор поросший дикой растительностью и сорванные, но не унесённые почему – то ворота –веское тому подтверждение. Рядом , судя по войсковым палаткам , радиомачте и «броне»- разбило бивуак войсковое подразделение связи. Пехота ушла вперёд, оттуда, время от времени, доносятся отзвуки артиллерийской канонады. На горизонте видны отблески бушующих пожарищ. Кавказские горы, угрюмо повесив нос, хранят суровое молчание.
Вертолёт, чертыхаясь соплом, делает посадку. Мы, отряхивая полётную одурь, взбадриваем друг друга . Командир роты связи пытается нам доложить согласно воинскому этикету … и выяснить цель нашего прибытия. Его бойцы уже уяснили , что наш визит ничем особым им не грозит, шмыгая носами, занимаются своим делом. Берём с собой провожатого и направляемся к зданиям лечебницы. Строение периода развитого социализма, без излишеств, силикатное в своём естестве и коммуникационно- убогое изначально. Стёкла выбиты войной, внутри запах нечистот и запустения.
- Равняйсь! Смирно! – Истошный голос бывалого служаки неожиданно прорезал затхлую тишину и заставил нас замереть в замешательстве.
- Товарищ полковник, во вверенном мне гарнизоне происшествий не произошло ,.. дайте пожалуйста хлеба….
Передо мной стоит измочаленное жизнью существо в парадной солдатской форме старого образца и с гвардейским знаком на груди. Глаза его высверливают мне душу. - - Пятки вместе , носки врозь…… -РРазойдись-…!!
Сопровождающие нас солдаты дебильно хихикают.
- Много их здесь? – хрипло обращаюсь я к офицеру –связисту.
- Да там несколько старух, и этот, « воин»- офицер махнул рукой в дальний угол и виновато отвёл взгляд. Присмирели и бойцы.
В угловой комнате, жались друг к другу шестеро оборванных несчастных существ, не понимающих, что происходит вокруг, где они находятся и кто они есть вообще. Жадность с которой они набросились на солдатскую пищу не возможно сравнить с обычным голодом. Это далеко оставленная позади грань между человеком и диким животным. Между тем это были люди. Больные беспомощные люди, которых злая судьба лишила рассудка, а теперь ещё и бросила в жернова междуусобицы. Медперсонал больницы разбежался ещё в первую войну, оставались лишь единицы, а теперь по видимому и их не стало. В стылых безжизненных помещениях поселились горе и страдание. Деревья облепило вороньё.
Надо принимать решенье. Для развёртывания медицинского отряда в боевой обстановке, место вполне приемлимое, но что делать с этими больными людьми, оставлять их здесь нельзя. На сердобольность наших солдат рассчитывать, к сожалению, тоже не приходится, для них эти люди всё те же «духи», да ещё и беспомощные.
Будем эвакуировать, причём немедленно и удобнее всего во Владикавказ.
Медицинских документов никаких нет, паспортов тоже. Даю команду на погрузку и эвакуацию. Ко мне подходит один из наших офицеров.
- Анатолий Дмитриевич, а ведь среди них есть и буйные, кто его знает, как они поведут себя в воздухе? Может быть их зафиксировать или в крайнем случае, когда придёт отряд, отправим автосанитарным транспортом? –В голосе офицера сомнения вперемежку с тревогой. Я его вполне понимаю, но оставить больных не могу, а фиксировать их это лишь дополнительный повод для непредсказуемой агрессии .
- Возьмём с собой, сейчас осмотрим помещения, проведём рекогносцировку на местности и вылетаем во Владикавказ. Надеюсь всем понятно? - Стараюсь говорить категорично, не давая возможности для сомнений и дальнейшего обсуждения темы.
Через час вертолёт принял на борт несчастных бедолаг и взял курс на Беслан, там находилось приёмно-сортировочное отделение владикавказского военного госпиталя.
Не могу сказать , что на лицах лётчиков было полное понимание и одобрение наших действий. В вертолёте царило напряжение, его можно было прочитать на лицах и в душах. Неугомонным был лишь старый служака, он постоянно пытался завести разговор на военно-патриотическую тему и порывался продемонстрировать строевую выправку.
Его опекали двое офицеров. В целом полёт прошёл без эксцессов.
Во Владикавказе, как и ожидалось, в психиатрической больнице наши действия сочли, мягко говоря, непродуманными. Пришлось звонить министру здравоохранения и объяснять ситуацию, обещая ему нашу всемерную поддержку и полное понимание во всём ныне и на перспективу. К чести сказать, доводы наши министром были приняты за основу. Больных госпитализировали, несмотря на отсутствие каких либо документов, а соответственно и перспектив на последующую выписку, после проведенного курса лечения. Тяжелейшая социальная проблема.
Над судьбой этих несчастных людей безнадёгой кружило вспугнутое эхом войны хищное вороньё…...
.... Военный врач , подполковник Томин был добродушным и безотказным человеком ...
По характеру мягкотелый, покладистый и оттого какой то невезучий. Судьба , словно играя с ним, давала ему неплохой жизненный шанс. Продолжительное время он служил в Германии, причём работал в крупном госпитале, рентгенологом. По тем меркам был неплохо обеспечен, жена работала , дети как и у всех в военном гарнизоне были присмотрены и обихожены. Супруги между собой ладили, хотя конечно и имели взаимные, по большей мере бытовые, претензии. После вывода войск из- за границы, военные дороги привели Константина Томина под Самару, в гарнизон Черноречье.
Армия возвратилась на Родину, но её здесь не ждали.
Общая неразбериха , отсутствие жилья, да и самых элементарных условий для проживания семей военнослужащих- пошатнули брачные узы многих офицеров.
Не миновала сия чаша и Томина.
Искали истину в вине, там её тоже не оказалось. А тут и Чечня со своим стремлением к сувернитету вызвала необузданную потребность в войсках. Войска эти должны были выполнить сумасбродные задачи, вопреки здравому смыслу, в кратчайшие сроки и желательно с минимальными потерями.
Одной из идей уменьшения санитарных потерь была мысль , а затем и команда, о назначении в каждую мотострелковую и танковую роту вместо санитарного инструктора - военного врача, надеясь , что это деяние будет способствовать быстрейшему и качественному оказанию медицинской помощи непосредственно на поле боя.
Очень жаль, но руководство медицинской службы Вооружённых сил не смогло проявить своей разумной, действенно- профессиональной позиции по этому вопросу, соглашательская тактика имела свои негативные последствия.
Одним из таких военно-медицинских «заложников» явился подполковник Томин, которому особенно обрадовался командир мотострелковой роты , в сущности ещё мальчишка, вчерашний выпускник пехотного училища.
….. 81 мотострелковый полк, брошенный злым роком в новогоднюю ночь на штурм вековых, кровных и этнических противоречий – горел и стонал на улицах Грозного.
Неподалеку от железнодорожного вокзала, в подвале многоэтажки огрызалась автоматными очередями группа российских военнослужащих, обезумевших от происходящего и потерявших какую- либо надежду на благоприятный исход.
Боеприпасы были на исходе , продовольствия - никакого, вода в виде мокрого снега .
Руководил ими непонятно откуда взявшийся, заросший седой бородой мужик славянской внешности, в изодранной военной форме, со знаками различия подполковника медицинской службы. Он же и оказывал бойцам медицинскую помощь, подручными в полном смысле материалами. Сопротивлялись , понимая что попасть в плен – это смерть жуткая и неотвратимая. Кратковременный сон больше походил на забытьё от усталости и переохлаждения.
Когда подоспевшие через несколько дней волгоградские подразделения генерала Рохлина прорвались к этому дому , вывели бедолаг из подвала, накормили их и чего греха таить напоили чем могли, бойцы попадали замертво на сутки.
Подполковника Томина волгоградцы передали в 81 полк на следующий день….
…..В палатку к начальнику медицинской службы 2-ой армии стремительно влетел подполковник Семёнов, начальник медицинской службы дивизии.
- Товарищ полковник, Анатолий Дмитриевич, доставили Томина! –осунувшееся лицо начмеда приобрело впервые за несколько дней живое выражение.
- Его опознали?- не разделяя излишнего восторга задаю вопрос.
- Анатолий Дмитриевич, вы не поняли , его живого доставили….
- Повтори!, Я не ослышался, повтори – начинаю трясти Семёнова за плечи.
Теперь уже подполковник без излишних эмоций поведал страшную одиссею Томина.
- Товарищ полковник, сейчас он снова спит, его ребята угостили , сам он не может доложить, к сожалению пьян.
- Я тебе вот что скажу, Валерий Ильич, даже если его будет лёжа качать, я должен его увидеть, ведь мы его считали погибшим ещё в Новый год, и жене сообщили, были очевидцы его смерти.. –продолжали мы свой разговор уже на ходу.
Даже спустя несколько дней Константин Томин не мог отчётливо вспомнить событий той страшной новогодней ночи, когда их БМП была обстреляна из гранатомёта, очевидно сдетонировал боекомплект и их , сидящих на броне, разбросало по всему переулку.
Он не помнил: как он оказался в том подвале, кто был с ним рядом , его старались особенно не расспрашивать, потому как видно было , что очень непросто давались ему эти воспоминания. На реабилитацию его отправили домой …..
… Последующая жизнь Томина была искалечена бытовыми и семейными неурядицами.
Причин и поводов к сожалению было много . Семья распалась. Ушёл в неизвестность сын Томина. Сам Константин ещё несколько лет служил в армии, но откровенно службой начал тяготиться. Всё чаще стал выпивать. Уволился, продолжал работать и вот -случилось несчастие. Константин получил тяжелейшую черепно – мозговую травму.
Травма носила бытовой характер. Долгое время он находился на грани жизни и смерти.
Постепенно дело пошло на поправку , он стал подниматься, учился заново ходить.
К сожалению наступила стойкая амнезия, Константин не помнил ни кто он такой, где он жил , чем занимался. .Сознание его замкнулось на уровне вегетативных функций, поведение стало тихим, безответным и… беспомощным. Жить было негде, да и не с кем. Старые товарищи сердобольно держали его, сколько могли, в лечебных отделениях различного профиля, но всё это были временные деяния, необходимо было решать вопрос принципиально, с постоянным содержанием в учреждении медико- социальной направленности.
И вот тут- то и выяснилось, что наше «демократическое» общество не готово достойно содержать людей утративших дееспособность, даже если у него есть пенсия , причём по нашим, российским меркам, вполне приличная. Прежнюю систему утратили, настоящая - в зачаточном состоянии, без видимых тенденций к цивилизованному развитию, скорее демагогическая, чем социально обозначенная….
Не дай Бог в ней серьёзно заболеть или попасть в жернова бедствия- пожар, наводнение , тяжёлая болезнь -немедленно обернутся социальным дном и абсолютной безнадёгой.
…. Вороньё кружит над нами, нашим сознанием, нашими моральными устоями…..
Каждый год бюджет нашего государства обещают сделать социально ориентированным…
Так хочется в это поверить, но пока….
--- Кыш проклятые, кыш – пожилая женщина , обнимая землю, пытается укрыть собой последний приют своих питомцев от прожорливой чёрной стаи. Каркая , олицетворенье равнодушия готовится к трапезе, они своего не упустят…Оказывается не только
они…исчадье зла...