В хмурой ряби Невы золотистые арки подков,
Что бросает луна, с парапета отчаянно свесившись;
Словно чайный пакетик, залей тошноту кипятком.
Бридж, абсент, кокаин… Психиатр сказал – перебесишься.
Пятна ржавые – питерских скорченных крыш седина,
Беспокойно стучащая в трубах расклешенных изморось
И мазутная Мойка, и ярких витрин ордена –
Все банально, уныло бредет, матерясь афоризмами.
Желваками зачавкала пасть раздвижного моста,
Искорежился Невский бумажных дворцов угловатостью.
Может, сдохнет резон этой ночью искать новый старт,
Если с финиша скалится полная рюмка кальвадоса.
В раскуроченном воздухе искры от шпаг фонарей
Да фальшиво блестит макияж развращенного Зимнего.
Проходные подъезды, мешайте в вине акварель;
Недостреленный город, встречай твоего миннезингера!
В номера, в «Англетер» - декадентский игристый оплот,
С куртизанками, теми, что лечат мигрень опиатами;
Блефовать, ожидая из тощей колоды приплод
К твоему кошельку, площадным перегаром распятому.
И пусть кельнер бутылочной розой разрежет лицо,
И швейцар спустит с лестницы. Бросишься в темный Ботнический.
Ты давно прописался в пролетках хмельным пришлецом,
Но не можешь никак рассмотреть этот мир саркастически.
Может, пара веков разобьются плашмя о гранит,
Жизнь разделят твою с сигаретами, стлеть не успевшими.
Ты уйдешь, Питер будет стоять, котелок обронив,
Прижимая к груди влажный ветер ладонями вспревшими.
Только вот не сбежать насовсем от туманных болот,
На которых верстали твердыню костей трафаретами -
Об осеннюю поморозь щеки себе исколов,
Ты окажешься вновь над влекущими вниз парапетами.