“Пубертатные желания не нужно подавлять,” –
очень взвешенно сказал Алисе папа, –
“В этом возрасте процессы начинаются с нуля.”
А она с Алисой спрятались за шкафом –
и хихикали, хихикали, как если вырастать
не предвидится ещё столетий пять.
...Кукла хлопала ресницами, пытаясь говорить,
только что-то ей отчаянно мешало.
Все понятия и мысли перепутались внутри
головы – чуть больше ёлочного шара.
“Может, так они взрослеют?” – ей подумалось, и тут
позабыла даже как её зовут.
...Инженер по специальности, фактически – хирург,
вынув яблоко игрушечного сердца,
поместил его – движением прецизионных рук –
в колумбарий с анодированной дверцей.
И взглянул – без сожаления, как смотрит стрекоза, –
на закрывшиеся серые глаза.
А под платьем у неё текла июльская жара,
и на коже без малейшего изъяна
всё цвели татуировки: шёл оранжевый жираф,
извивались пассифлоры и тюльпаны...
Но едва ли кто-то сможет их заметить на руке,
в чёрном полиэтиленовом кульке.
...Магазин живых игрушек прекращал торговлю в шесть.
Покупатели перемещались сонно.
Продовольственный ларёк закончил продавать дюшес.
Полотёры в голубых комбинезонах
– отутюженных, опрятных, много чище их самих, –
баки вынесли на улицу к семи.
...Мы играли в дочки-матери, запутались в ролях
и закончили – ковбоем и индейцем,
с томагавком и винтовкой (правда, не в кого стрелять);
ускакать от нас ты даже не надейся!
Раз! – стреляю с разворота. Два! – бросаю томагавк...
Кто быстрее попадает, тот и прав.
В обезлюдевших кварталах гулко катятся шаги.
Бледнолицые готовятся к атаке.
Мы ныряем – в переулка полутёмного изгиб,
вместе прыгаем за мусорные баки...
– Это кукла или девочка? Давай-ка поглядим...
– Пульса нет...
Да у неё ДЫРА В ГРУДИ!