…И расскажи ей, как прошли по мостовой,
Прогрохотали сапогами, протопали,
Взлетали, пух сдувая с тополей,
Локтями раздвигали ровный строй.
Затем оглядывались,
нервно, зло рыдая,
Искали любимых, целовали милых,
Швырялись словами, избивали хилых,
С веток засохших плоды снимая.
Раскладывали цветы на жизненной кладке,
Упивались в восторге, рюмки сдвигая…
Черепаший суп заменяла стая
Окорочков, упакованных в беспорядке.
Острые профили, в желе кабинеты,
Полудрожащие в слякоти мысли.
Мы, умирая, на лестницу вышли
И вынимали в презренье стилеты.
Хочешь проститься? Я сплю средь фиалок,
Ноги сплелись окончательно в судороге.
Хмеля цветы в зеленеющем «Туборге»…
После весны сон мой искренне ярок.
И увядание знойной красавицы…
В принципе, что говорить нам о времени?
Затруднено продвижение семени
В год, когда слезы алели у странницы.
Впредь осторожно гуляя по улицам,
Отчество с именем – цепь моя странная.
Чувство возникло загадочно-стадное,
Однообразное, свойственно курицам.
Верят они, что создатели истины
Изображают три «па» томной скромницы,
В мозг загоняя булавки любовницы,
Боли не чувствуя… Стойкий поистине!
В траурном платье приходишь под утро ты,
И отрекаясь под занавес повести…
Не объяснимы движения совести,
Не объяснима как прежде ты.
Сплю, просыпаюсь и в комнатах ужаса
Не узнаваем портрет серой радуги.
Милый привет с оцинкованной Ладоги
Не удивит, как и фильм Джорджа Лукаса.
Внешне мой облик смущенный, наверное.
Этажи проседают. Заметили?
Вместе и рухнем. Постойте, не ветер ли?..
Эликсира в нем мало бессмертного.
Жизнь вся в насмешках пройдет. Условия…
Страсть, как я не люблю истории
О надежде… Не знаю, с горя ли
Окунусь с головою в море я.
От озноба укрывшись сомнением,
Крепкий мост соорудив от страха…
Три окна. Нежный облик. Плаха.
Клятвы, признанные отреченьем.
На доске два ферзя, две пешки,
Черно-белый в ночи поединок.
В папке файл, заштрихованный снимок,
И гаданье: орлы или решки?
Настежь дверь. На столе спят лилии.
Входишь молча, почти тихонько…
Свечи тают под крик ребенка…
Ты - в Эдемских снах, я - в Бастилии…