Памяти Лены
А она умерла. Непонятно и непостижимо.
Только март начинался – и плакал, и ветром стонал.
А она умерла… В косах длинных… Как ангел, красива…
То ли яд был синильный, то ли вирус сразил наповал…
Я училась в шестом… Пианино гремело надеждой:
Мы играли концерт – две малышки – в четыре руки…
А теперь вот она бездыханна в знакомой одежде…
Я осталась одна у излучины нотной строки.
А потом сотню лет она снилась мне больно ночами,
Я варила ей что-то – панацею от смертной тоски.
Она снилась настойчиво, и во снах я безмолвно кричала,
И сжимала в отчаяньи пальцы посиневшие мёртвой руки.
Я просила ЕГО, но меня ОН – девчонку – не слышал:
Был, наверное, занят, а, может, был слеп или глух.
И мелькали вокруг люди в чёрном и серые крыши,
Разъедала беда лица скорбные дряхлых старух.
Неизбывной тоской март гудел каждый год новой жизни
Без улыбки её, без весёлых искрящихся глаз.
Одноклассники выросли. Каждый март по ней правили тризну…
А я ноты сожгла – детской памяти траурный вальс.