Я бродил по степи, я дышал тишиной,
Вечным странником был в этой жизни хмельной.
Я терялся всегда в городской суете,
И у женщин-повес не висел на хвосте.
Я смеялся над тем, кто сгорал у свечи.
Только жаром костра полыхнуло в ночи.
Понял я, что любовь - и судьба и беда.
Я цыганки такой не встречал никогда.
Где ж вы, годы мои молодые?
Седина - словно отблеск огня.
Эй вы, кони мои вороные,
Отвезите к цыганке меня!
Черный бархат волос, звонкий голос такой,
Я сидел у костра ни живой, ни хмельной.
И кружилась она, и смеялась она.
А над табором низко свисала луна.
Отгорели костры. Кто к шатрам, кто к стогам.
И минута спокойная выдалась нам.
Говорила она, что одной мы крови,
Только я испугался цыганской любви.
Где ж вы годы мои молодые?
Седина - словно отблеск огня.
Эй вы, кони мои вороные,
Отвезите к цыганке меня!
Ах, зачем же любовь - и судьба и беда.
Я цыганки такой не встречал никогда.
Я с другими порой и смеюсь и пою,
Только помню ту ночь, да цыганку мою.
Рвется сердце в груди и зовет тишина
В те края, где нам ярко светила луна.
Только ветер-добряк - сторож русских степей,
Мне напомнит о нежной цыганке моей.
Где ж вы годы мои молодые?
Седина - словно отблеск огня.
Эй вы, кони мои вороные,
Отвезите к цыганке меня!