Годков нам было двадцать семь,
А мы уже оттель досель
Измерили границы
Замурзанной столицы.
Твердя друг другу по сто раз –
За ней, мол, нужен глаз да глаз, –
Мы вглядывались в лица
Жильца или жилицы.
Лоб узок, подбородок гол,
Беспол обтрёпанный подол,
И прячутся в ресницах
Бездонные зеницы.
Бредя в подсоленном снегу
От очага и к очагу,
Нельзя предохраниться
От пьянки и больницы.
В трёх километрах от Кремля
Берем портвейн за три рубля,
Готовые пуститься
В полёт за Синей Птицей.
Но сер и тяжек драп пальто,
И окружение не то,
И как-то не летится
Ни чайкой, ни синицей.
Вставай, товарищ, не канючь,
Ушанку комом нахлобучь.
Пусть нас не любит Третий Рим,
Но сладостный отчизны дым
Слезу у очевидца
Исторгнет из глазницы.