Потеря...
Знаешь, мы потеряли с тобой не любовь,
Мы себя обокрали на луг и на лес,
И на талой водою наполненный ров,
И на ночь золотую, на солнце, на вес
Поцелуя воздушного, что на ладонь
От ладошки дыханьем свободным скользит…
Мы с тобой потеряли тот алый огонь,
Что годами один, что столетия спит…
Снег
Снег лег на ветви – и прогнулись, опустились,
Так женщина откинется на ложе.
Нельзя обнять – замерзнет… Боже, силы! -
Ей выдержать мороз на нежной коже.
В каких пространствах лепят людям счастье?
Где совмещают циферблаты с былью?
Все ткут и ткут лен светлый днем ненастным
Для простыней… но, гладки, не любили
На них… Все снег идет, он легкий на раздолье…
Там, далеко. Но лес извечен – знает,
Что хлопья снежные в Первопрестольной
Недолговечны – грязью разбавляют…
Что сможет дать? Лишь оберечь от ветра
И тем согреть, дать выглянуть лукаво.
Смотри! Тропинка в поворотах вертит –
И всё, пропала, спит в сугробах… Справа,
И слева к ней не подойти. На небе
Танцует облако, цвет зимний повторяя.
И ждет тех дней, когда изгибом стебель
Его напомнит – но не скоро, в мае.
Фантазия
Белеет парус одинокий.
Спишь в лодке. Тени от снастей
Плывут, не ведая порока,
По смуглой наготе твоей
Словами древнего полона,
Что правят речью и судьбой,
От синих плиток Вавилона
До ряби солнечной морской
Проходит клинопись, ложится
На грудь, на лоно, на бедро,
И треугольниками птицы
Петляют по небу хитро…
Ты спи. Колдуют буквы мудро,
Увидишь - хоть глаза зажмурь,
Что на волнах покой и утро,
Что нет ни мятежей, ни бурь.
Не совсем Фитцджеральд
Ночь нежна. Часы на стенке бьют,
С временем прощаясь тихим звоном –
Ну а все же череда минут
За порожек убегать не склонна.
Так и будут, между нас, бродить,
Изгнанные важным циферблатом…
Склевывая зернышки в пути,
Как цыплята. Их пугать не надо.
Тот, что шустрый – помнишь поцелуй?
Крапчатый – сладка была минутка!
Вон, курятник целый на полу,
И по одеялу ходят… ну-тка,
Подсажу на теплую ладонь,
Пощекочет лапками, как будто
Я ласкал тебя и ты сквозь сон
Спрашивала: «Что? Настало утро?»
Простое логическое следствие
_______________"Движенья нет, сказал мудрец брадатый"...
«Остановись, мгновенье! Ты прекрасно!» –
И у свечи застыли мотыльки.
Её поднять стараются напрасно
Пять пальцев обессилевшей руки,
Чтоб отнести ночник поближе к ложу…
И женщины застывшие глаза
Уперлись взглядом в тело – и не может
Возлюбленный обнять её. Лоза
На винограднике – с одним и тем же светом,
С одной и той же тенью сплетена.
Зима не обернется снова летом,
И осень в бочки не нальет вина…
Так век из века. Стрелки недвижимы.
Часы времен и дат любви не длят…
Но видит Бог – не выдержат пружины,
И повернется ржавый циферблат.
Вот и так
Отстегни маску от золоченых пряжек,
С ремешками натянутыми через струны лир,
Чтоб душа твоя не закатилась в овражек
Монетою стертою - нули брат, нули.
Горло саднит, иногда мерещится –
Из колодок пыточных, в сумраке на костры
Слова истерзанной, непознанной женщиной
Выносят к свету и сжигают листы.
Там, высоко, подсчитают ангелы
Продолжительность вечности… снега облаков.
Бредешь и бредешь, но безгрешные заняли
Покои – тебе-то где пища и кров?
Себя не узнать, и другим не привидеться –
Кто и откуда… в не певчем сне
Устало сердце? Да нет, все силится
Ожить к весне.
Виновные
Офелия заплачет у реки.
Корделию легко петлей задушат.
Полоний - тень, но сжаты кулаки,
И Лир замрет... И ветер крики глушит...
Деревья ветви накренят - листвой
Спасать ростки, как матери младенцев.
И рыжей, обезумевшей лисой,
Метнется боль - загрызть к рассвету сердце.
Так долго птицы плачут поутру...
Шуты бренчать не смеют бубенцами...
И, кажется, что дочери зовут,
Надеются увидеться с отцами.
Здесь
Не знаю, где цветы произрастут
С пророческими чудо-лепестками,
Чтоб, отрывая, ведать – призовут,
Иль жить оставят здесь, под облаками?
Пить горькую, влюбляться до седин,
Упасть на ложе, ощущая кожей,
Что только Бог там, в небесах, один,
А ночь земная мудрых книг дороже.
«Быть первым!» - пусть мальчишки покричат,
На трон залезут поболтать ногами…
В краях летейских асфоделий ряд
Средь душ бредущих шепчет под ветрами…
Припомнят пряный, травяной настой,
Медовый запах яблока познанья,
И небосвод Эдема голубой,
И страстное с бессмертьем расставанье…
Изгнание? Куда же? На холмы,
Где овцы блеют, и волхвы проходят
От красоты, невиданной, немы,
На солнце щурясь…
Ты устала, вроде?
Из тянущейся пряжи времена,
Из серой шерсти с примесью пластмассы…
Проклятая стеклянная стена –
Не слышно слов. Фальшиво светят стразы
Звезд истинных… Как перейти порог
От жалкой твари к свету Возрожденья,
Чтоб золотым сеченьем Винчи смог
Измерить в круге красоту Творенья?
И Беатриче, ноготь прикусив,
Завидовала радостной Лауре,
Что стих Петрарки вышел так счастлив…
Но Дант опередит – ворвется с бурей,
Расставив ноги – адской льдины плот
Из тьмы девятой – райский берег ранит…
И Флорентиец пальцем проведет
Вокруг соска. И шест до дна достанет…
Ты думаешь – изгонят их? Не плачь.
Пусть по уставу пишет скорбь Мазаччо –
Они идут к нам. Алый вьется плащ,
И новой жизнью мир переиначен…
Мы с ними выпьем? Ну, скажи мне – «да!»
Мужчины посмеются, дамы крестный
Цветок посадят. Мне гадать – туда?
Иль погодить?
За облаками тесно.
____________________________________________
Асфоделии – цветы Танатоса, на берегу Леты.
В «Потерянном Рае» Мильтона:
«Фиалки, незабудки, гиацинты
И асфоделии служили им
Цветочным ложем, - мягкое как пух,
Прохладное земное лоно! » …
«из тьмы девятой» - 9-й круг Ада.
По Данте - последний, самый страшный
Круг, Ледяное озеро Коцит.
«Новая жизнь» - первая книга Данте.