Мы вдвоем встречаем рассветы
- я и тощий восточный кот.
Со стремительностью кометы
налетает на город восход,
за какие-то четверть часа
- время тления южных ночей -
всей палитрою синих красок
предваряя разбег лучей.
Неуверенной голубизною
начинает лазурь круговерть,
чтобы выцвесть, как будто от зноя,
и мгновенно порозоветь.
А потом, жаре на потребу,
отказаться от полутонов
и улечься белесым небом
на сереющий контур домов.
И слегка ослепленный город
скинул чары ночной тиши,
и таинственность светофоров
растворяется в скрипе шин.
и уже с тенями не схожи,
обретая объем и цвет,
силуэты спешащих прохожих,
четко вписанные в рассвет:
Вот - хасид в лапсердаке длинном,
вот - дешевый рабочий люд:
полусонный араб с румыном
на соседнюю стройку бредут.
Бакалейщик привез товары,
томный хиппи порвал рюкзак...
Заполняются тротуары,
наступает дневной кавардак.
Мой напарник на хвост уселся,
статуэткой застыв у стекла,
и, мурлыкая, загляделся
на рассветные эти дела.
...Над домами лазурь несется,
темноту под себя подмяв.
И о стол коготок скребется
под гортанный скрипучий мяв.