Пыль веков не даёт мне покоя - не сплю я ночей.
Попрошу пустоту, пусть укроет меня покрывалом
Из улитек и ракушек красной и синей парчой
И оденет в печаль моих дней, коих ведал немало.
Обернись, незнакомка, тебя я по-братски прошу -
Адыгей из степей, привези мне гармонию мира,
Ведь который уж раз по-монгольски сжав зубы, пишу,
И творю, хоть кричат не твори, из себя я кумира.
Моя жизнь, что в редакторе в буфер судьбы, как курсор,
Безустанно копирует сердца больного биенье,
На разломе эпохи я видел и избы, и сор,
Выносили который не два, и не три поколенья.
И я плачу, увидев людей, чьи волосья седы,
Но ни мудрости нет в них, ни просто - слепого таланта.
День прошёл впопыхах. Что-то сделал, а что-то - увы.
Здравствуй, ночь. Принимай на постой своего музыканта.
Что мне видно, так это гротески нелепого дня,
Того самого, что в тридцать пять есть не то, же, что в сорок.
Здравствуй, ночь, принимай на постой своего ты коня,
И овса ему дай, ибо за день он зело оборван.
Тридцать семь с половиной четыре недели подряд...
Пусть горит моё тело, сжигая тяжёлую карму.
Оловянных солдатиков полк ночью строится в ряд,
Чтобы днём защищать от напастей прекрасную даму.
Пыль веков отряхнув, Годунов умоляет меня:
- Приведи ты меня в своей книге ещё раз на царство,
Всё, что хочешь тебе я в награду отдам...- А коня?
- А коня - не могу, конь ведь есть, как звезда, - государство.
Но не жалко мне, други, ведь был в 90-х - Борис,
Почем б не рискнуть и ещё раз не быть мне счастливым?
И пишу, умоляя царя, до утра продержись -
Утром город возьмём, и спокойно ты въедешь на сивом.
Так что, ночь иль не ночь, а поэту, друзья, всё равно -
У него хоть прескверный характер, но есть покаянье.
И летят мои дни, как течёт в Бадахшане вино,
И летя мои ночи, и шах мне даёт обещанья.
Он игрив, этот перс, но меня защитит Адыгей,
И спокойно я сплю до полудня, иль, впрямь, до заката.
Перед эллином должен на троне возникнуть еврей.
А братва вновь по лезвию бритвы уходит, ребята.