Март 1340 г.
Не была еще Русь державою.
Знать не знала герба-орла.
Не была Москва златоглавою,
Белокаменной не была.
Попади кто из нас в то столетие,
Не узнал бы столицы своей -
Кремль дубовый, избы с подклетями,
Да пять каменных низких церквей.
Мощены наши улицы досками,
По весне их настил прогнил.
Берега свои реки московские
Не одели еще в гранит.
Вот Неглимна (иначе – Неглинная)
От трубы свободна течет.
Полноводная, сильная длинная,
Только что на ней тронулся лед.
Греет солнышко, душу не радуя.
Город будто бы вымер, уснул.
Рявкнет разве что пес за оградою,
Да послышится кузницы гул.
Нет ни облачка. Небо высокое.
Как и Суздаль, и Тверь, и Ростов
Отгуляла Москва Широкую
И постилась Великим постом.
Снег расчерчен ручьями весенними,
Светом горница залита,
В невысоком бревенчатом тереме
Отходил князь Иван Калита.
Тяжко. Страшно кончины преддверие.
Ждет правителя Божий Суд.
Князь велел: « Пусть ко мне Елвферия,
Сиречь крестника позовут».*
Слуги дверь отворили тяжелую.
Вытирал уже ноги в сенях,
Сняв с себя епанчу** длиннополую,
Алексий, княжий крестник, монах.
Статный, крепкий и выглядел молодо,
Хоть давно достиг зрелой поры.
Седина не окрасила бороду,
Но глаза как у старца мудры.
Слугам подан был знак еле видимый.
Князь с монахом остались вдвоем.
Молвил тот: «Расскажи, господине мой,
О печалях на сердце твоем».
Князь поднялся. Как бледен был лик его!
Без единой кровинки уста.
«Грешен есмь грехами великими,
Совесть, отче, моя нечиста.
О земном, да о бренном заботился,
Про спасенье души позабыв.
Пополнял я московскую скотницу,***
Был я алчен, сребролюбив.
«Калитой» и «очами несытыми»
Был я прозван народом не зря.
Царским выходом, кормом да мытами
Ублажал я Азбяка-царя.****
В ханской юрте лукавством, изменами
Добывал я Владимирский стол.
Грешен тем, что дружил с бесерменами,
Тем, что рать их на Русь я повел.
Бился вместе с татарскими ордами,
Не жалея ни жизней, ни сил.
И добро бы за брата Георгия –
За Щелкана поганого мстил.*****
Кровь на мне. Тверичи убиенные
Встретят грешную душу мою.
Перед огненною геенною
Окаянный, я нынче стою».
Смолк Иван. Он в тоске и отчаянии.
Две минуты прошло в тишине.
Сильный голос нарушил молчание:
«Все грехи твои, княже, на мне.
Да, стяжал ты богатства и почести,
Над всей Русью ты власти хотел.
Но твоими трудами упрочился
Не один лишь московский удел.
Помнишь, землю терзали усобицы,
Рати кровь проливали рекой.
На Великом столе ты сподобился
Дать Руси изможденной покой.
Тишина всюду встала великая,
Божий промысел вижу я в том,
Что твой город был избран владыкою.
Ныне святопочившим Петром.
Тверь пошла на врага окаянного
Не успей ты к Азбяку тогда,
На Владимир и Суздаль б нагрянула,
Все круша и сжигая, Орда.
Русь живет, от набегов спасенная.
Пусть тебя и Азбяк привечал,
Но, твоею рукою зажженная,
Не погаснет вовеки свеча».
Князь Иван был не в силах ответствовать,
Но сияло улыбкой лицо.
Сотворил инок знаменье крестное
И на красное вышел крыльцо.
Полдень. Март. Под лучей переливами
Снег, еще не растаяв, лежал.
Налетев, стая галок крикливая
Разбудила дремавший Пожар.******
День придет. Быть Москве златоглавою,
С иноземным покончить злом.
Быть Руси великой державою
Под могучим двуглавым орлом.
*Московский митрополит Алексий (в миру Елвеферий) был крестником Ивана Калиты
** Епанча – верхняя одежда, широкий плащ
***Скотница – казна (др.рус)
****Азбяк – хан Золотой Орды Узбек, выше перечислены различные виды даней
***** Речь идет о восстании в Твери против ордынского чиновника Чолхана (Щелкана) двоюродного брата Узбека. Калита вместе с ордынским отрядом его подавил. Это произошло в 1327г.
******Пожаром в старину называли Красную площадь.