День осенний идёт на убыль.
Дождь осенний звенит по трубам.
Дым осенний щипает губы,
а в заречье песня слышна.
Не из нынешних, не крутая...
Из веков седых долетая,
хорошо зовётся она:
Во сыром бору тропинА.
ТропинА!.. Не тропа, не тропка...
Протяжённо, светло и кротко
голосит распев, словно лодку
с гуслярами несёт волна.
Не примстилось и не примчалось,
а довеялось, дожурчалось
дивным эхом давнего сна:
Во сыром бору тропинА...
Во сыром бору да в сосновом...
Он доныне от лиха злого
изумрудно-златым заслоном
как живая стоит стена.
Непорублен и неповыжжен,
он смолой целебною брызжет.
И лисицею вьётся рыжей
Во сыром бору тропинА.
В голосах, и нежных, и зычных
бор чудит-гудит, как язычник.
Там черничник, там голубичник
угостят тебя допьяна.
Словно витязь к спящей царевне,
скачет ветер сквозь бор к деревне,
где любых напевов напевней —
Во сыром бору тропинА.
...Я старинным звукам внимаю,
а рассудком — не понимаю:
как народом нашего края
эта песня сохранена?
Столько добрых слов позабылось!
Столько нив бурьяном покрылось...
Но не смолкла — скажи на милость
Во сыром бору тропинА...
Сколько сгинуло за столетье
заповедного самоцветья!
Замерла под свинцом и плетью
наших кладезей глубина.
И от всех калик перехожих,
и от всех дорожек и стёжек
нам осталась одна, быть может —
во сыром бору тропинА.
По дубравам русского духа
буреломом идёт поруха,
и в ключах чародейных сухо,
и закрыла свет пелена.
Но и в бурях пепла и дыма
остаётся неопалима,
как волшебная купина —
Во сыром бору тропинА...