Голос дрожит чуть,
отчаянье тая,
пытаясь себе вернуть
хотя бы саму себя.
Молитва?
Исповедь?
Нет же,
это такой стих:
громкий, немой, нежный,
рук уязвимость нагих…
Затихли шумы автострады
и гул ерунды людской;
Небес ли, Огня ли чадо -
криками, болью, рекой,
каждое слово срывая
с сердца,
с лица,
с губ,
слог каждый слепляя
из пролитых слёз
и мук,
звучит в тиши густой
звонко голос её простывший,
и проносятся мимо стрелой
новые срезы
чего-то бывшего.
Она бы ударила кулаком
по столу,
она бы могла
зарыдать,
только теперь
стоит на кону
вся её гордость и стать.
«Кроме любви твоей
мне
нету моря…»
Чуть ли не шепчет, губы разбив
о буквы.
Ей вторит
какой-то убитый миф.
Последний шелест.
Вершина.
Упала.
Поднялась.
Тревожно пропели шины,
пыльными дисками
кружась.
Заблестят стёклами
выбитых рам
глаза её замороженные,
и долго молчит
печальным шагам
вслед
выдох восторженный.
Молчанье – тому
каменная
цена:
теперь всё кажется
плоским,
и стоит перед взором титаном Она:
она
читает
Маяковского.
25 декабря 2009 23:20