Ну, что ж, продолжим.
Может быть я ожил,
а может отрезвляющий припадок
расплющенной души, эфирно-сладок,
добьет меня до несусветной комы,
где нет ни наслажденья, ни иконы,
а долгая привычная зима
предпочитает строфы изымать
из совершенно неприметных песен,
которые недолюбивших бесят,
а отлюбивших посылают на.
И где-то там, где млечность не видна
чужой дороги,
тернии городят
они тем первым, с влажными глазами,
которым телефон нудит, что занят,
которых на постелях-полигонах
поймать не просто на правах законных,
им не поможет утренний осмотр,
их не насытить и не взять измором,
для них и время,
в общем-то, не вредно
(пойди решись
на третью жизнь).
А я же кто же,
далеко не тощий,
не шарящий по косякам в потемках
случайно не утопленным котенком,
я первый или все-таки второй?
Картинка на бессмысленных таро
в руках гадалки?
Или на каталке
уснувший врач,
привыкший врать
с похмелья безнадежному больному?
Ах, как же тянет головою в омут
столкнуть кого-то одного из них,
пока здесь кто-то третий не возник.
2010