Горит, полыхает сухой камыш.
Болото замерзшее, отпусти меня.
Минус пятнадцать, говоришь?
Минус двадцать? – прости меня.
Температура сегодня зла.
Ни Достоевского, ни идиота.
В землю, как в стол, «забивать «козла» -
Неповторимая, злая работа…
Звездное марево в небесах,
Тысячи лун, друг на друга похожих.
Минус двадцать.
Ветер.
Страх
От зимы ошалевших прохожих.
Лица античные живых людей –
Гипсовых бюстов в пальто, памятников.
Вакуум не заполнит площадей
Один на сотню. Холодом раненый,
Иду на сотню со словом один,
Без недомолвок, распахнувшись, открыто.
Тебе – раб, себе – господин
У разбитого корыта.
Птичью клетку накрыла мгла
Звездная, лунная, ничего не стоящая.
Ты изменила и тем помогла,
Стала как гипсовая история.
Стала бетонным содомским столпом,
Мир в три квадрата вокруг освещающим.
Свет.
Три квадрата
И нет потом,
Потом и кровью нас объединяющее.
С маленькой буквы глухое «я».
(Пишу о себе), как можно тише,
Пишу и чугунные якоря
Впились в асфальт, не пускают, дышат.
Дышат так, что запотела ночь,
До самоубийства тобой доведенная.
Ветреная, как ты, точь-в-точь.
Свободная. Разведенная.